Гитлеровский план летней компании 1942 года разрабатывался. Планы гитлеровского военного командования

Летняя кампания 1942 года

(июнь - декабрь)

Подготовка к кампании

Столкнувшись с перспективой продолжения крупномасштабных военных действий на Восточном фронте, немецкие стратеги вынуждены были признать, что операции, построенные по тем же принципам, что и наступления предыдущего лета, едва ли могут дать необходимый результат. Большая протяженность Восточного фронта неизбежно подталкивала к выводу, что для получения удовлетворительного результата требуется сосредоточить максимально возможные силы на каком-то одном участке. Поэтому было принято решение вести основные боевые действия на южном участке фронта с целью захватить Кавказ (что позволило бы отрезать Советский Союз от основных источников нефти и в то же время обеспечить нефтью все возрастающие потребности Германии) и открыть путь на Ближний Восток одновременно с ударом Роммеля через Египет на средиземноморском театре.

Первым условием, необходимым для осуществления этого плана, была полная оккупация Крыма, необходимая для прикрытия южного фланга немецких войск. Поэтому в течение апреля советские войска были выбиты с Керченского полуострова, и в Крыму остался лишь упорно оборонявшийся Севастополь. В мае VIII авиакорпус был переброшен с центрального фронта в Крым и подчинен 4-му воздушному флоту. Таким образом, на аэродромах Крыма было сосредоточено около 600 самолетов различных типов, которые были готовы принять участие в полномасштабном штурме Севастополя. Место VIII авиакорпуса на центральном участке фронта занял V авиакорпус, выведенный с южного участка в начале 1942 года. Он был переименован в Командование люфтваффе «Восток» и получил статус воздушного флота (см. карту 17).

Выбор VIII авиакорпуса для участия в этом штурме соответствовал сложившейся уже практике направления этого соединения под командованием Рихтгофена для поддержки наиболее важных операций, учитывая его опыт и эффективность участия в операциях по массированной поддержке наземных войск.

На этом этапе войны в Советском Союзе немцы придавали огромное значение операциям в Крыму, поскольку от оккупации полуострова зависел успех их летнего наступления на Кавказ. Керчь уже пала, но Севастополь продолжал упорно сопротивляться. Соответственно, VIII авиакорпус, который в этот период войны обычно назначался для выполнения важнейших операций, был переброшен с московского направления в Крым, где поступил в распоряжение 4-го воздушного флота. Поддержка VIII авиакорпуса, без сомнения, немало поспособствовала преодолению сопротивления советских войск на Керченском полуострове.

Участок фронта, освобожденный VIII авиакорпусом, был занят V авиакорпусом, который был переименован в Командование люфтваффе «Восток». Это командование имело статус воздушного флота и непосредственно подчинялось Министерству авиации. IV авиакорпусу пришлось в марте нести на себе бремя отражения мощных и успешных наступлений советских войск на юге СССР, поэтому для его усиления были переброшены части непосредственной поддержки наземных войск из состава других авиакорпусов, воевавших на Восточном фронте.

Штурм Севастополя начался 2 июня и завершился 6 июня, и все это время крепость подвергалась массированным ударам с воздуха. В среднем в день выполнялось порядка 600 вылетов при максимуме более 700 (2 июня). Было сброшено около 2500 тонн фугасных бомб, многие из которых были максимального калибра . Тем не менее 4 июня перешедшая в наступление немецкая пехота внезапно обнаружила, что укрепления в основном уцелели, а моральный дух обороняющихся не был сломлен. Однако немцы штурмовали настолько упорно, что сопротивление советских солдат удалось преодолеть за относительно короткий срок.

Пока шли операции против Севастополя, внезапное наступление советских войск на Харьков вынудило люфтваффе перебросить часть сил из Крыма, чтобы помочь остановить продвижение противника, и для спасения положения потребовались интенсивные действия авиации. Упреждающий удар советской армии не только нанес потери, которые необходимо было восполнить, но и задержал подготовку к намечавшейся основной летней кампании. Однако в начале июня VIII авиакорпус вновь был переброшен на север. Штаб его расположился под Курском, в северной части зоны ответственности 4-го воздушного флота (см. карту 18). С мая по июнь принимались активные меры для накопления на Южном фронте больших запасов бомб, топлива и т. д., для чего были в полной мере задействованы железные дороги. Одновременно на Восточный фронт возвращались подкрепления, перевооруженные после шести месяцев боев и дополнительно усиленные авиацией, отозванной со Средиземного моря после завершения воздушного наступления на Мальту. Таким образом, к началу июля численность немецкой авиации на Восточном фронте вновь достигла отметки 2750 самолетов и, таким образом, вышла на уровень сил, задействованных в операциях прошлого лета. Однако теперь 1500 из них находились на Южном фронте в составе 4-го воздушного флота. То есть на центральном участке фронта оставались силы сдерживания - около 600 машин, на ленинградском направлении - не более 375, а еще 200 самолетов базировались в Северной Норвегии и Финляндии.

Боевые действия в июле - августе 1942 года

Немецкое наступление началось на первой неделе июля с действий VIII авиакорпуса на относительно узком участке фронта, где его самолеты поддерживали первый удар немцев в направлении Воронежа. Постепенно район действий корпуса расширялся к югу по мере продвижения танковых частей вдоль железной дороги Воронеж - Ростов восточнее реки Донец. Силы непосредственной поддержки наземных войск быстро следовали за немецкими частями, наступавшими вдоль Дона, а после переброски части дальних бомбардировщиков на юг в районе Воронежа, подвергавшемся сильным ударам советской армии с северо-востока во фланг наступавшим немцам, оставались лишь незначительные силы. Тем не менее под Воронежем советские войска удалось сдержать, не прибегая к помощи сил, участвовавших в наступлении на юг при постоянной поддержке дальней бомбардировочной авиации и частей непосредственной поддержки наземных войск.

Выполнивший свою задачу на крайнем южном участке Восточного фронта VIII авиакорпус был теперь переброшен на новое важное направление. Корпус был переведен с южного участка зоны ответственности 4-го воздушного флота на северный. Передислокация прошла во время подготовки немцами наступления из района Курска в направлении Воронежа.

В результате перемещения VIII авиакорпуса южный участок фронта, примыкавший к Черному морю, занял IV авиакорпус.

Все время, пока немецкие войска быстро наступали вдоль Дона от Воронежа в направлении Сталинграда и из района Ростова на Кавказ в направлении Майкопа и Армавира, значительная часть дальней бомбардировочной авиации участвовала в систематических налетах на коммуникации в тылу противника. Эти операции охватывали обширные районы, включая Северный Кавказ, в которых массированным ударам подвергались мосты, паромные переправы и железные дороги. Стратегическим бомбардировкам также подвергались коммуникации в более глубоком тылу с тем, чтобы перерезать пути снабжения между Сталинградом и Москвой, однако не делалось никаких попыток бомбить города, расположенные далеко за линией фронта и не подвергавшиеся непосредственной угрозе оккупации. Напротив, дальняя бомбардировочная авиация сосредоточила свои усилия исключительно на косвенной поддержке наступления, стараясь вывести из строя советские коммуникации. С этой целью удары наносились по портам черноморского побережья Кавказа вплоть до Поти, а также предпринимались в небольших масштабах попытки минирования Волги и подвергались ударам с воздуха суда на Волге до самой Астрахани.

В отличие от наступления на Сталинград, в поддержке которого участвовало около 1000 самолетов всех типов, наступление немцев на Кавказ после форсирования Дона почти не получало воздушной поддержки, пока продвижение не замедлилось из-за холмистой местности, препятствовавшей массовому применению танков. Тогда возникла необходимость усилить IV авиакорпус, отвечавший за воздушные операции на Кавказе, и на базы, располагавшиеся вдоль линии, шедшей примерно с востока на запад через Краснодар, были переброшены истребительные части, на вооружении которых состояли одномоторные и двухмоторные истребители.

Боевые действия в сентябре - октябре 1942 года

В сентябре и октябре определяющим фактором воздушной стратегии была неспособность немецкого верховного командования добиться решающего успеха ни под Сталинградом, ни на Кавказе. Под Сталинградом активные действия вел VIII авиакорпус, составлявший большую часть сил 4-го воздушного флота. Особенно активно действовали пикирующие бомбардировщики, нередко совершавшие за день по 4 или более вылетов.

Несмотря на активные боевые действия в течение четырех месяцев, вплоть до октября численность люфтваффе оставалась на удивление стабильной: 2450–2500 самолетов. Немало авиационных частей в течение августа и сентября было выведено в тыл на перевооружение, но их места занимали свежие части, полностью укомплектованные техникой и экипажами. Тем не менее концентрация сил на юге оставляла лишь малые силы для московского и ленинградского направлений. Вероятно, в этом районе преимуществом в воздухе владела советская авиация, поскольку наступления советских войск под Ржевом и в районе озера Ильмень вынудили немцев в сентябре перебросить на север часть авиации, участвовавшей в битве за Сталинград. Однако усиление люфтваффе в районе Ленинграда, произошедшее в сентябре, было запланировано, так же как и усиление наземных войск на этом направлении, в рамках подготовки к полномасштабному наступлению, намеченному с расчетом на то, что Сталинград долго не продержится. К началу октября на ленинградском участке фронта было сосредоточено 550–600 самолетов, но Сталинград не пал, а приготовления и перемещения советских войск в районе Москвы и, в меньшей степени, на юге вынудили люфтваффе перераспределить силы и ослабить группировку под Ленинградом. Во второй половине октября из этого сектора было выведено не менее 300 самолетов.

На этом этапе стали очевидны опасности, которым подвергалась немецкая авиация в Советском Союзе: ее линии снабжения были растянуты; она отдалилась от баз, оборудованных зимой 1941/42 года, и действовала с плохо подготовленных аэродромов; основные ее силы были втянуты в бои под Сталинградом настолько, что невозможно было обеспечить превосходство в воздухе где-либо еще; части непосредственной поддержки наземных войск действовали интенсивно, многие экипажи совершали по три-четыре вылета за день, что сказывалось на состоянии техники и экипажей и привело в конечном итоге к катастрофическим последствиям. В то же время непрерывная череда локальных операций и угроза наступления советских войск на севере требовали постоянной передислокации частей, не оставляя пауз для отдыха и восстановления боевой эффективности.

В Советском Союзе к концу лета зона ответственности IV авиакорпуса расширилась до Кавказа, а VIII авиакорпусу было поручено поддерживать наступление на Сталинград. Учитывая сосредоточение сил VIII корпуса и положение в бассейне Дона, было принято решение создать новое оперативное соединение для руководства операциями севернее зоны ответственности 4-го воздушного флота, на воронежском участке фронта. Соответственно, сюда был переброшен I авиакорпус из состава 1-го воздушного флота (там он воевал с самого начала кампании), который получил новое обозначение - Командование люфтваффе «Дон» и, предположительно, находился в непосредственном подчинении Министерства авиации. В составе 1-го воздушного флота не осталось ни одного авиакорпуса.

На карте показано примерное положение немецких армий на Восточном фронте.

Боевые действия с ноября 1942 года по январь 1943 года

Контрнаступление советских войск под Сталинградом началось в конце октября и сопровождалось подготовкой и концентрацией войск в среднем течении Дона ниже Воронежа, где немцы располагали лишь небольшими силами в 70–80 самолетов, прикрывавшими фронт протяженностью около 500 км. Однако этот участок фронта считался достаточно важным для того, чтобы сюда из состава 1-го воздушного флота был переброшен I авиакорпус, получивший обозначение Командование люфтваффе «Дон». Таким образом, помимо фронтального удара с востока, немцы столкнулись также с угрозой флангового удара с северо-запада. Действия авиации под Сталинградом и в излучине Дона затруднялись нарушением коммуникаций, нехваткой топлива и нелетной погодой, и к середине ноября было принято решение о прекращении наступления и переходе к обороне.

Советское наступление от излучины Дона в юго-западном направлении лишило немцев передовых аэродромов и вынудило отвести в тыл авиацию непосредственной поддержки наземных войск. В результате Сталинград оказался вне радиуса действия немецких одномоторных истребителей, и советская авиация завоевала превосходство в небе над окруженной немецкой группировкой. В это же время начало сказываться напряжение постоянных боев, и отвод некоторых частей в тыл на переформирование стал настоятельной необходимостью. С началом наступлений союзников в Ливии и Тунисе потребовалось снять с фронта дополнительные силы, чтобы усилить люфтваффе на Средиземном море, и к началу декабря численность немецкой авиации в СССР снизилась примерно до 2000 самолетов, из которых значительная часть была в нерабочем состоянии. Численность VIII и I авиакорпусов в районе Дона, прежде достигавшая 1000 самолетов, упала примерно до 650–700 машин.

После перевода примерно 400 самолетов на Средиземное море стало ясно, что люфтваффе неспособны справиться со всеми задачами на Восточном фронте, и активность на кавказском направлении пошла на убыль. После переброски практически всех дальних и пикирующих бомбардировщиков, а также части одномоторных истребителей на другие участки фронта, инициатива на этом направлении перешла к советским войскам, которые воспользовались численным превосходством в воздухе для поддержки наступления через калмыцкие степи на Ростов и через западную часть Кавказа в направлении Керченского пролива.

Окружение немецкой 6-й армии под Сталинградом и последовавшее за ним практически полное окружение 17-й армии на Кубани поставили перед люфтваффе еще одну серьезную задачу: снабжение попавших в окружение войск по воздуху. Для этого бомбардировщики Хе-111 были сняты с боевых заданий и переданы транспортной авиации. Они понесли большие потери не только из-за неблагоприятных погодных условий, но и по причине постоянных ударов по транспортным самолетам в воздухе и на земле. Эти удары вынудили немцев выделять для сопровождения истребители, в результате чего сократилось число одномоторных истребителей, которые можно было выделить для непосредственной поддержки наземных войск. К концу декабря 1942 года на всем Восточном фронте насчитывалось лишь около 375 одномоторных истребителей, и именно эта нехватка истребительного прикрытия могла стать одной из причин исключительно высоких потерь в течение последних нескольких недель 1942 года. Однако у высоких потерь была и еще одна причина: небоевые потери самолетов, оставленных на земле при отступлении, и потери в результате неблагоприятных погодных условий. Если добавить к этому потери боевых самолетов, использовавшихся в качестве транспортных, то потери во второй половине 1942 года, по-видимому, сравняются с потерями за последние шесть месяцев 1941 года, которые, как известно, привели к заметному ослаблению ударной мощи немецкой авиации в 1942 году, сократив ее численность до уровня менее 4000 машин к концу года после очередного пика - 4800 машин в июле 1941 года.

О дефиците самолетов первой линии в конце 1942 года свидетельствует ввод в бой частей второй линии и использование самолетов устаревших типов (Хе-146) и самолетов-разведчиков для нанесения бомбовых ударов. В течение декабря численность немецкой авиации первой линии на Востоке сократилась примерно на 150 самолетов, несмотря на то что советское наступление требовало действий немногим менее активных, чем до наступления зимы.

Анализ кампании 1942 года

Значительное ослабление люфтваффе в конце 1942 года, которому немало способствовали предыдущие шесть месяцев восточной кампании, подробно рассматривается в главе 9. Поэтому здесь будет достаточно лишь вкратце рассказать о стратегии и тактике немцев и о разработке новых идей применения авиации, которые стали очевидны к концу года.

Кампания на Востоке в 1942 году, как и в 1941, показала, что люфтваффе продолжали жестко следовать традиционной тактике массированных ударов, направленных на непосредственную поддержку танковых частей. Несмотря на успехи в отдельных случаях битвы за Францию и Балканской кампании, к концу 1942 года стало очевидно, что на Восточном фронте этот подход необходимых результатов не дал. Причиной тому послужила не только огромная протяженность фронта, вследствие которой любая концентрация сил для удара оставляла незащищенным фланг немецких войск, но и глубина театра военных действий. Советские войска в полной мере использовали эти обстоятельства, отступая, тем самым растягивая немецкие коммуникации до тех пор, пока оторвавшиеся от своих баз снабжения ударные силы люфтваффе не изматывались вследствие проблем с техническим обслуживанием. Таким образом, несмотря на огромные успехи на начальном этапе, специфические условия войны в СССР так и не позволили немцам воспользоваться проверенной стратегией сочетания максимально мощной непосредственной поддержки войск с воздуха и массированных ударов по заводам и тыловым базам снабжения для достижения окончательной победы.

К осени 1942 года неспособность достичь ожидаемых результатов стала приводить к видоизменению немецкой тактики и реорганизации сил, однако радикальных изменений при этом не последовало. Таким образом, существовала тенденция к увеличению гибкости структуры на «функциональной» основе, и новые части специально приспосабливались к тактическим требованиям, которые диктовались условиями на Восточном фронте. Эта тенденция проявилась в большем внимании к вопросам обороны, чему способствовала советская стратегия организации контрнаступлений в зимнее время, когда немцы не могли вести бой на равных. Такая доктрина должна была привести к созданию на Восточном фронте сбалансированной группировки сил люфтваффе, в которой наступательная и оборонительная функции были бы распределены более равномерно. Поэтому она означала шаг вперед в тактическом отношении, выработку более разумной, хотя и менее эффектной стратегии и повышение гибкости применения по сравнению с предыдущими кампаниями.

Эта концепция проявилась в организации вспомогательных частей и частей второй линии. К их числу принадлежали: части, оснащенные устаревшими Хе-46, Хш-126 и Ар-66, в задачи которых входили беспокоящие ночные бомбардировки скоплений советских войск; противотанковые части, оснащенные Хш-129, Ме-110, Ю-87 и Ю-88, несшими специальное тяжелое вооружение для борьбы с советскими танками, прорывавшими немецкую линию обороны; и, наконец, особые эскадрильи для ударов по железным дорогам, оснащенные Ю-88 в варианте истребителя и предназначенные для ударов по основным транспортным артериям с тем, чтобы препятствовать наступательным действиям советских войск. Все эти части представляли собой относительно новые категории, не подпадавшие под традиционную организационную схему люфтваффе. Эти эксперименты и нововведения в основном происходили в начале июля 1942 года, после назначения командира VIII авиакорпуса генерал-оберста фон Рихтгофена на должность командующего 4-м воздушным флотом, и есть основания полагать, что именно фон Рихтгофен был основным сторонником новой тактики. Его опыт в качестве командира VIII авиакорпуса, который был основным соединением, занимавшимся непосредственной поддержкой наземных войск, вполне мог быть использован для решения проблем обороны, основным направлением которых стало бы устранение тех недостатков, которые свели на нет все успехи, достигнутые ранее в Советском Союзе. Однако события 1943 года показали, что эти новшества, какими бы оригинальными они ни были, так и не удалось довести до ума в условиях все увеличивавшегося отставания люфтваффе как в количественном, так и в качественном отношении, которое стало ошеломляюще очевидным на следующий год.

Генеральный штаб во главе с Б.М. Шапошниковым предложил Ставке Верховного Главнокомандования на летнюю кампанию 1942 г. план глубокой обороны, так как основные боевые части Красной Армии находились вокруг Москвы в стадии переформирования и пополнения. К тому же весной 1942 г. под Ленинградом у посёлка Любань была разбита 2-я Ударная советская армия, а её командующий генерал-лейтенант А. Власов сдался в плен. Однако И. Сталин, несмотря на эти неблагоприятные условия, настоял на проведении крупных наступательных операций Красной Армии. В апреле 1942 г. в Крыму в районе Керчи в результате неумелых действий командующего фронтом Д.Т. Козлова и члена Военного совета фронта Л.З. Мехлиса наступление наших войск окончилось поражением: общие потери составили около 200 тыс. человек. 4 июля пришлось оставить Севастополь, героически оборонявшийся 8 месяцев.

В мае 1942 г. под Харьковом войска Юго-Западного фронта (С.К. Тимошенко и Н.С. Хрущёв) без предварительной подготовки и в отсутствие резервов перешли в наступление, но были окружены войсками противника и потеряли 18 – 20 дивизий. Инициатива в боевых действиях перешла к немецким войскам. В июне 1942 г. они заняли Донбасс и Ростов-на-Дону, прорвали фронт Красной Армии в излучине Дона и продолжали наступать на Сталинград и Северный Кавказ. На подступах к Сталинграду не было оборонительных сооружений, поэтому немецкие танковые колонны вскоре появились на окраинах города, а на Северном Кавказе достигли Главного Кавказского хребта.

28 июля 1942 г. И. Сталин издал приказ № 227 «Ни шагу назад!», который вводил жестокие наказания для командиров и комиссаров, допустивших отступление своих подразделений без распоряжения командования: их объявляли врагами Родины и предавали суду военного трибунала. Кроме того, формировались и штрафные роты, куда направляли рядовых бойцов и младших командиров, «провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости…». В тылу некоторых дивизий стали располагать вооружённые заградительные отряды и обязали их «в случае паники и беспорядочного отхода частей дивизии расстреливать на месте паникёров и трусов». Заградотряды были отменены лишь 13 ноября 1944 г., однако продолжал действовать карательный орган контрразведки «СМЕРШ» («смерть шпионам») с неограниченными полномочиями.

В начале лета 1942 г. фашистское командование перебросило на Восточный фронт дополнительно 80 дивизий и много боевой техники с целью отрезать Поволжье и Кавказ от центра России и взять Москву обходным путём. В гитлеровских войсках были австрийские, венгерские, итальянские и румынские части, а финские войска блокировали с севера Ленинград.

17 июля 1942 г. началась Сталинградская битва, которая продолжалась 200 дней до 2 февраля 1943 г.; непосредственно бои на улицах Сталинграда развернулись 12 сентября 1942 г. Оборону города держали 62-я армия В.И.Чуйкова, 64-я армия М.С. Шумилова и 13-я молодёжная стрелковая дивизия А.И. Родимцева, практически весь состав который погиб в упорных боях за каждый дом.

Общее руководство нашими войсками на Волге возглавили представители Ставки маршалы Г.К. Жуков, А.М. Василевский и Н.Н. Воронов. По плану «Уран» 19 ноября 1942 г. Красная Армия перешла в наступление силами трёх фронтов: Юго-Западного (Н.Ф. Ватутин), Донского (К.К. Рокоссовский) и Сталинградского (А.И. Еременко). 23 ноября 1942 г. 330-тысячная группировка фашистов была окружена, но не капитулировала, надеясь на помощь извне. 24 декабря 1942 г. танковый корпус генерала В.М. Богданова в тылу врага разгромил аэродром у станицы Тацинская, откуда снабжалась по воздуху группировка фельдмаршала Ф. Паулюса. Танкисты уничтожили 430 фашистских самолётов.

10 января 1943 г., следуя плану «Кольцо», Красная Армия начала разгром окружённой вражеской группировки в Сталинграде. Попытки группы армий Манштейна деблокировать с запада попавших в окружение гитлеровцев завершилось провалом, и вражеские войска были отброшены на запад на 170 – 250 км. Успешно наступая в направлении Ростова-на-Дону, Красная Армия отсекала фашистские войска, действовавшие на Северном Кавказе, и они откатились в Крым.

За период боёв на Волге противник потерял убитыми, ранеными и пленными до 1,5 млн. человек, лишился 3,5 тыс. танков, 12 тыс. орудий, 75 тыс. автомашин и 3 тыс. самолётов. Только в Сталинграде было взято в плен 91 тыс. фашистов, в том числе 2 500 офицеров и 24 генерала во главе с фельдмаршалом Ф. Паулюсом. Гитлер объявил 3-дневный траур во всей Германии. Военная мощь и престиж Германии были подорваны, инициатива в военных действиях перешла к Красной Армии, начался коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны в пользу СССР.

После разгрома фашистских войск на Волге Красная Армия перешла в общее стратегическое наступление, которое продолжалось до конца марта 1943 г. За это время вражеские войска были отброшены на 600 – 700 км. Это дало возможность войскам Ленинградского (Л.А. Говоров) и Волховского (К.А. Мерецков) фронтов в январе 1943 г. прорвать блокаду Ленинграда.

Успех Красной Армии во многом определялся доблестью тружеников тыла, которые в 1942 г. выпустила 25,4 тыс. самолётов, 24,5 тыс. танков, 33,1 тыс. орудий, а Германия за это время произвела лишь 14 тыс. самолётов, 6,1 тыс. танков, 14 тыс. орудий, причём на фашистскую Германию работала почти вся покорённая ею Европа.

ОСНОВНЫЕ БИТВЫ Зимняя кампания 1942- 1943 годов Сталинградская битва (17 июля 1942 - 2 февраля 1943) Летне-осенняя кампания 1943 года Курская битва (5 июля - 23 августа 1943 года) Битва за Днепр - ряд взаимосвязанных стратегических операций Великой Отечественной войны, проведённых во второй половине 1943 года на берегах Днепра.

Сталинградская битва К середине лета 1942 г. сражения Великой Отечественной войны добрались и до Волги. В план масштабного наступления на юге СССР (Кавказ, Крым) командование Германии включает и Сталинград. Целью Германии было овладение промышленным городом, предприятия в котором выпускали военную продукцию, которая была необходима; получение доступа к Волге, откуда можно было попасть в Каспийское море, на Кавказ, где добывалась необходимая для фронта нефть. Этот план Гитлер хотел осуществить всего за неделю при помощи 6 й полевой армии Паулюса. В неё входило 13 дивизий, где насчитывалось около 270 000 чел. , 3 тыс. орудий и около пятисот танков. Со стороны СССР силам Германии противостоял Сталинградский фронт. Он был создан по решению Ставки Верховного Главнокомандования 12 июля 1942 г. (командующий - маршал Тимошенко, с 23 июля - генерал лейтенант Гордов). Сложность также состояла в том, что наша сторона испытывала нехватку боеприпасов.

Началом Сталинградской битвы можно считать 17 июля, когда возле рек Чир и Цимла передовые отряды 62 -й и 64 -й армий Сталинградского фронта встретились с отрядами 6 -й немецкой армии. Всю вторую половину лета у Сталинграда шли ожесточённые бои. Далее хроника событий развивалась следующим образом. 23 августа 1942 г. немецкие танки подошли к Сталинграду. С этого дня фашистская авиация стала систематически бомбить город. На земле также не затихали сражения. Просто жить в городе было нельзя – нужно было бороться, чтобы победить. 75 тысяч человек ушли добровольцами на фронт. Но и в самом городе люди работали и днем, и ночью. К середине сентября немецкая армия прорвалась к центру города, бои шли прямо на улицах. Фашисты всё больше усиливали атаку. В штурме Сталинграда участвовало почти 500 танков, немецкая авиация сбросила на город около 1 млн. бомб. Мужество сталинградцев не имело себе равных. Много европейских стран завоевали немцы. Порой им нужно было лишь 2 3 недели, чтобы захватить всю страну. В Сталинграде же ситуация была иная. Фашистам требовались недели, чтобы захватить один дом, одну улицу.

В боях прошло начало осени, середина ноября. К ноябрю почти весь город, несмотря на сопротивление, был захвачен немцами. Только небольшая полоска суши на берегу Волги еще удерживалась нашими войсками. Но заявлять о взятии Сталинграда, как это сделал Гитлер, было еще рано. Немцы не знали, что Советское командование уже имело план разгрома немецких войск, который начал разрабатываться еще в разгар боев, 12 сентября. Разработкой наступательной операции «Уран» занимался маршал Г. К. Жуков. В течение 2 месяцев в условиях повышенной секретности под Сталинградом была создана ударная группировка. Фашисты осознавали слабость своих флангов, но не предполагали, что советскому командованию удастся собрать нужное количество войск.

Далее история Сталинградской битвы была такова: 19 ноября войска Юго-Западного фронта под командованием генерала Н. Ф. Ватутина и Донского фронта под командованием генерала К. К. Рокоссовского перешли в наступление. Им удалось окружить противника, несмотря на сопротивление. Также в ходе наступления было взято в плен пять и разгромлено семь вражеских дивизий. В течение недели с 23 -го ноября усилия советских войск были направлены на укрепление блокады вокруг врага. С целью снятия этой блокады немецким командованием была сформирована группа армий «Дон» (командующий - генерал-фельдмаршал Манштейн), однако и она была разгромлена. Уничтожение окруженной группировки вражеской армии было поручено войскам Донского фронта (командующий - генерал К. К. Рокоссовский). Так как немецкое командование отвергло ультиматум о прекращении сопротивления, советские войска перешли к уничтожению противника, что стало последним из основных этапов Сталинградской битвы. февраля 1943 года последняя вражеская группировка была ликвидирована, что и считается датой окончания битвы. 2

Итоги Сталинградской битвы: Потери в Сталинградской битве с каждой стороны составили около 2 млн. человек. Значение Сталинградской битвы трудно переоценить. Победа Советских войск в Сталинградской битве имела большое влияние на дальнейший ход Второй мировой войны. Она активизировала борьбу с фашистами во всех странах Европы. В результате этой победы немецкая сторона перестала доминировать. Итог этой битвы вызвал замешательство в странах Оси (гитлеровской коалиции). Наступил кризис профашистских режимов в странах Европы.

Курская дуга Весной 1943 г. на советско-германском фронте установилось относительное затишье. Немцы провели тотальную мобилизацию и увеличили производство военной техники за счет ресурсов всей Европы. Германия готовилась взять реванш за поражение под Сталинградом. Была проведена большая работа по укреплению Советской армии. Конструкторские бюро усовершенствовали и создавали новые виды вооружения. Благодаря увеличению производства удалось сформировать большое количество танковых и механизированных корпусов. Совершенствовалась авиационная техника, увеличивалось количество авиационных полков и соединений. Но главное - после Сталинградской

Сталин и Ставка первоначально планировали организовать широкомасштабное наступление на юго-западном направлении. Однако маршалы Г. К. Жуков и А. М. Василевский сумели предугадать место и время будущего наступления вермахта. Немцы, утерявшие стратегическую инициативу, не имели возможности проводить масштабные операции по всему фронту. По этой причине в 1943 г. ими была разработана операция «Цитадель» . Собрав воедино силы танковых армий, немцы собирались атаковать советские войска на выступе линии фронта, который образовался в районе Курска. Победой в этой операции Гитлер планировал изменить общую стратегическую ситуацию в свою пользу. Разведка точно информировала Генштаб о месте сосредоточения войск и их количестве. Немцы сконцентрировали в районе «Курской дуги» 50 дивизий, 2 тыс. танков, 900 самолетов.

Жуков предложил не упреждать удар противника своим наступлением, а, организовав глубокоэшелонированную оборону, встретить немецкие танковые клинья силами артиллерии, авиации и самоходных орудий, обескровить их и перейти в наступление. С советской стороны было сосредоточено 3600 танков, 2400 самолетов. Рано утром 5 июля 1943 г. немецкие войска начали атаковать позиции наших войск. Они обрушили на соединения Красной армии самый мощный за всю войну танковый удар. Методично взламывая оборону, неся при этом огромные потери, им удалось продвинуться за первые дни боев на 10 -35 км. В отдельные моменты казалось, что советская оборона вот-вот будет прорвана. Но в самый критический момент удар нанесли свежие части Степного фронта.

Сражение под Прохоровкой стало кульминацией грандиозной стратегической операции, вошедшей в историю, как Курская битва, которая явилась решающей в обеспечении коренного перелома в ходе Великой Отечественной войны. События тех дней разворачивались следующим образом. Гитлеровское командование планировало провести крупное наступление летом 1943 года, овладеть стратегической инициативой и повернуть ход войны в свою пользу. Для этого была разработана и в апреле 1943 года утверждена военная операция под кодовым названием «Цитадель» . Имея сведения о подготовке немецко фашистских войск к наступлению, Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение временно перейти к обороне на Курском выступе и в ходе оборонительного сражения обескровить ударные группировки врага. Тем самым планировалось создать благоприятные условия для перехода советских войск в контрнаступление, а затем в общее стратегическое наступление.

12 июля 1943 года в районе железнодорожной станции Прохоровка(56 км к северу от Белгорода) наступавшую танковую группировку немцев (4 танковая армия, оперативная группа «Кемпф») остановил контрудар советских войск (5 гвардейская армия, 5 гвардейская танковая армия). Изначально основной удар немцев на южном фасе Курской дуги направлялся западнее - по операционной линии Яковлево - Обоянь. 5 июля, в соответствии с планом наступления, немецкие войска в составе 4 й танковой армии (48 й танковый корпус и 2 й танковый корпус СС) и Армейской группы «Кемпф» перешли в наступление против войск Воронежского фронта, на позиции 6 й и 7 й гвардейских армий в первый день операции немцы направили пять пехотных, восемь танковых и одну моторизованную дивизии. 6 июля по наступающим немцам были нанесены два контрудара со стороны железной дороги Курск - Белгород 2 м гвардейским танковым корпусом и из района Лучки (сев.) - Калинин силами 5 го гвардейского танкового корпуса. Оба контрудара были отражены силами немецкого 2 го танкового корпуса СС.

Для оказания помощи 1 й танковой армии Катукова, ведущей тяжёлые бои на Обояньском направлении, советское командование подготовило второй контрудар. В 23 часа 7 июля командующий фронтом Николай Ватутин подписал директиву № 0014/оп о готовности к переходу к активным действиям с 10: 30 8 числа. Однако контрудар, наносившийся силами 2 го и 5 го гвардейских танковых корпусов, а также 2 го и 10 го танковых корпусов, хоть и ослабил давление на бригады 1 й ТА, однако ощутимых результатов не принёс. Не достигнув решающего успеха - к этому моменту глубина продвижения наступающих войск в хорошо подготовленной советской обороне на Обояньском направлении составила лишь около 35 километров - германское командование в соответствии со своими планами, сместило острие главного удара в направлении Прохоровки с намерением выйти к Курску через излучину реки Псёл.

Изменение направления удара было связано с тем, что согласно планам германского командования именно в излучине реки Псёл представлялось наиболее целесообразным встретить неизбежный контрудар превосходящих по численности советских танковых резервов. В случае, если до подхода советских танковых резервов посёлок Прохоровка германскими войсками занят не будет, то предполагалось вообще приостановить наступление и временно перейти к обороне, с целью использовать выгодный для себя рельеф местности, не дав советским танковым резервам вырваться из узкого дефиле, образованного топкой поймой реки Псёл и железнодорожной насыпью, и не дать им реализовать численное преимуществ охватив фланги 2 -го танкового корпуса СС.

К 11 июля немцы заняли исходные позиции для захвата Прохоровки. Вероятно имея разведывательные данные о присутствии советских танковых резервов германское командование предприняло действия по отражению неизбежного контрудара советских войск. 1 я дивизия Лейбштандарте СС «Адольф Гитлер» , укомплектованная лучше других дивизий 2 го танкового корпуса СС, заняла дефиле и 11 июля атак в направлени Прохоровки не предпринимала, подтягивая противотанковые средства и подготавливая оборонительные позиции. Напротив, обеспечивающие ее фланги 2 я танковая дивизия СС «Дас Райх» и 3 я танковая дивизия СС «Тотенкопф» вели 11 июля активные наступательные бои за пределами дефиле, пытаясь улучшить свое положение (в частности прикрывающая левый фланг 3 я танковая дивизия СС «Тотенкопф» расширила плацдарм на северном берегу реки Псёл сумев переправить на него, в ночь на 12 июля, танковый полк, обеспечив фланговый огонь по ожидаемым советским танковым резервам в случае их атаки через дефиле).

К этому времени на позициях к северо востоку от станции сосредоточилась советская 5 гвардейская танковая армия, которая, находясь в резерве, 6 июля получила приказ совершить 300 километровый марш и занять оборону на рубеже Прохоровка - Весёлый. Район сосредоточения 5 гвардейской танковой и 5 гвардейской общевойсковой армий был выбран командованием Воронежского фронта с учетом угрозы прорыва 2 м танковым корпусом СС советской обороны на прохоровском направлении.

С другой стороны выбор указанного района для сосредоточения двух гвардейских армий в районе Прохоровки, в случае их участия в контрударе, неизбежно приводил к лобовому столкновению с наиболее сильной группировкой противника (2 м танковым корпусом СС), а учитывая характер дефиле исключал возможности охвата флангов обороняющейся на этом направлении 1 й дивизии Лейбштандарте СС «Адольф Гитлер» . Фронтовой контрудар 12 июля планировалось нанести силами 5 й гвардейской танковой армии, 5 й гвардейской армии, а также 1 й танковой, 6 й и 7 й гвардейских армий. Однако в реальности в атаку смогли перейти только 5 я гвардейская танковая и 5 я гвардейская общевойсковая, а также два отдельных танковых корпуса (2 й и 2 й гвардейский), остальные вели оборонительные бои против наступающих германских частей. Против фронта советского наступления оказались 1 я дивизия Лейбштандарте СС «Адольф Гитлер» , 2 я танковая дивизия СС «Дас Райх» и 3 я танковая дивизия СС «Тотенкопф» .

Первое столкновение в районе Прохоровки произошло вечером 11 июля. По воспоминаниям Павла Ротмистрова, в 17 часов он вместе с маршалом Василевским во время рекогносцировки обнаружил колонну танков противника, которые двигались к станции. Атака была остановлена силами двух танковых бригад. В 8 утра советская сторона провела артподготовку и в 8: 15 перешла в наступление. Первый атакующий эшелон насчитывал четыре танковых корпуса: 18, 29, 2 и 2 гвардейский. Второй эшелон составлял 5 гвардейский мехкорпус.

В начале сражения советские танкисты получили некоторое преимущество: восходящее солнце слепило наступавших с запада немцев. Высокая плотность боя, в ходе которого танки сражались на коротких дистанциях, лишила немцев преимущества более мощных и дальнобойных пушек. Советские танкисты получили возможность прицельно бить в наиболее уязвимые места тяжело бронированных немецких машин. Южнее основного сражения наступала немецкая танковая группа «Кемпф» , которая стремилась зайти наступающей советской группировке в левый фланг. Угроза охвата заставила советское командование отвлечь на это направление часть своих резервов. Около 13 часов немцы вывели из резерва 11 танковую дивизию, которая совместно с дивизией «Мёртвая голова» нанесла удар по советскому правому флангу, на котором находились силы 5 гвардейской армии. Им на подмогу были брошены две бригады 5 гвардейского мехкорпуса и атака была отбита. К 14 часам советские танковые армии стали теснить противника в западном направлении. К вечеру советские танкисты смогли продвинуться на 10- 12 километров, оставив, таким образом, поле сражения у себя в тылу. Сражение было выиграно.

Битва за Днепр советских войск на Украине в августе - декабре 1943 г. Проводилась с целью освобождения Левобережной Украины, Северной Таврии, Донбасса и Киева, а также создания прочных плацдармов на правом берегу Днепра. После поражения под Курском германское командование разработало план обороны «Вотан» . Он предусматривал создание от Балтийского до Черного моря хорошо укрепленного Восточного вала, который проходил по линии Нарва - Псков - Гомель и далее по Днепру.

Этот рубеж должен был, по замыслу германского руководства, остановить продвижение советских войск на запад. Основное ядро защитников днепровской части «Восточного вала» на Украине составляли части группы армий «Юг» (фельдмаршал Э. Манштейна). Против них Действовали войска Центрального (генерал К. К. Рокоссовский), Воронежского (генерал Н. Ф. Ватутин), Степного (генерал И. С. Конев), Юго Западного (генерал Р. Я. Малиновский) и Южного (генерал Ф. И. Толбухин) фронтов. Соотношение сил к началу битвы за Днепр приведено в таблице. Советские войска Немецкие войска Личный состав, тыс. 2633 1240 Орудия и минометы 51200 12600 Танки 2400 2100 Самолеты 2850 2000

Битва за Днепр состояла из двух этапов. На первом этапе (в августе - сентябре) части Красной Армии освободили Донбасс, Левобережную Украину, с ходу форсировали Днепр и овладели рядом плацдармов на его правом берегу. Битва за Днепр началась 26 августа с проведения Черниговско Полтавской операции (26 августа - 30 сентября), в которой участвовали войска Центрального, Воронежского и Степного фронтов. Она проходила одновременно с Донбасской операцией. Первыми перешли в наступление войска Центрального фронта. Наибольшего успеха добились войска 60 й армии (генерал И. Д. Черняховский), которые сумели прорвать не мецкую оборону на второстепенном участке, к югу от Севска. Командующий фронтом генерал Рокоссовский своевре менно отреагировал на данный успех и, перегруппировав силы, бросил в прорыв основные ударные части фронта. Это решение обернулось крупным стратегическим выигрышем. Уже 31 августа войска Центрального фронта сумели расширить Прорыв в ширину до 100 км и в глубину до 60 км, выну див немцев начать отвод войск к Десне и Днепру. Тем време нем к наступлению подключились войска Воронежского и Степного фронтов.

В начале сентября наступление Красной Армии разверну лось по всей Левобережной Украине, что полностью лишило германское командование возможности маневрировать резервами. В этих условиях оно начало отвод своих войск за Днепр. Преследуя отступающих, передовые части Красной Армии вы шли к Днепру на 750 километровом участке от Лоева до Запо рожья и с ходу начали форсирование этой водной преграды. К концу сентября на данной полосе советские войска захватили на правом берегу 20 плацдармов. Расчеты германского руководства на длительную оборону Левобережья были сорваны. В октябре - декабре наступил второй этап битвы, когда велась ожесточенная борьба по расширению и удержанию плацдармов. Одновременно шло подтягивание резервов, наведение мостов и наращивание сил для нового удара. В этот период войска, действующие на Украине, вошли в состав образованных 20 октября четырех Украинских фронтов. На данном этапе Красная Армия провела две стратегические операции: Нижнеднепровскую и Киевскую.

Нижнеднепровская операция (26 сентября - 20 декабря) проводилась войсками Степного (2 го Украинского), Юго Западного (3 го Украинского) и Южного (4 го Украинского) фронтов. В ходе операции они освободили Северную Таврию, блокировали Крымский полуостров и захватили наибо лее крупный плацдарм на правом берегу Днепра от Черкасс до Запорожья (450 км в длину и до 100 км в глубину). Однако их попытки прорваться с этого плацдарма в Криворожский железорудный бассейн были остановлены к середине декабря яростным сопротивлением германских частей, которые получили подкрепления с Запада и других областей Украи ны. Нижнеднепровская операция отличалась большими потерями Красной Армии, которые составили 754 тыс. чел. (примерно половина всех потерь советских войск в боях за Украину с августа по декабрь 1943 г.).

Тяжело проходила и Киевская операция (12 октября - 23 декабря) Воронежского (1 го Украинского) фронта. Начало ей положили бои севернее и южнее Киева за Лютежский и Букринский плацдармы. Первоначально наступление на Киев советское командование планировало вести с юга, из района Букрина. Однако пересеченный рельеф местности помешал наступлению войск, особенно 3 й гвардейской танковой армии генерала П. С. Рыбалко. Тогда эта армия была скрытно переброшена на Лютежский плацдарм, откуда и решено было нанести главный удар. 3 ноября 1943 г. советские войска начали наступление севернее Киева, который был освобожден 6 ноября. Немцам не удалось закрепиться на линии Днепра. Их фронт был прорван, и советские подвижные соединения 13 ноября освободили Житомир. Несмотря на немецкий контрудар в данном районе, Манштейну не удалось отбить Киев (см. Киевская операция).

К концу 1943 г. битва за Днепр завершилась. К тому времени Восточный вал на Украине был прорван почти на всем его протя жении. Советские войска захватили два крупных стратегических плацдарма (от Киева до Припяти и от Черкасс до Запорожья) и десятки оперативно тактических плацдармов. Надежды командования вермахта дать своим войскам возможность отдохнуть и пе регруппировать силы на «зимнем рубеже» под защитой крупной водной преграды оказались несбыточными. Битва за Днепр стала редким в истории войн примером столь масштабного и быстрого форсирования такой широкой водной преграды при ожесточенном сопротивлении крупных сил противника. По мнению немецкого генерала фон Бутлара, в ходе этого наступления «русская армия продемон стрировала свои высокие боевые качества и показала, что располагает не только значительными людскими ресурсами, но и прекрасной военной техникой» . О значении, которое придавало советское руководство прорыву «Восточного вала» , свидетельствует тот факт, что 2438 воинов получили за форсирование Днепра звание Героя Советского Союза (20% от общего числа награжденных этим званием за войну). Потери советских войск во время освобождения Левобережной Украины с Киевом, Донбасса, Северной Таврии, а также борьбы на плацдармах превысили 1, 5 млн чел. (в том числе безвозвратные - 373 тыс. чел.), около 5 тыс. танков и САУ (без Киевской оборонительной операции), около 1, 2 тыс. самолетов (без Киевской оборонительной операции).

Чтобы полностью оценить значение второй немецкой летней кампании в России, необходимо вспомнить цели первой летней кампании. Как мы видели, они заключались не в завоевании всей России, а в том, чтобы наступлением на основные стратегические районы заставить русские армии оборонять их и терять в последующих боях защитников. Стратегическая цель заключалась в тактическом истреблении.
Мы также видели, что эта стратегия потерпела крах, так как скорость продвижения была невелика, пространство – чрезмерно большое и сопротивление слишком сильное.
Если стратегия сокрушения не достигла цели в более благоприятных условиях 1941 г., разве могла она иметь успех в менее благоприятных условиях 1942 г.? Гитлер отвечал на этот вопрос отрицательно; и было бы глупо вновь прибегнуть к ней. Вместо стратегии сокрушения следовало применить стратегию истощения. Однако не могло быть и речи о том, чтобы решить эту задачу путем тактического истощения; даже если бы это и было возможно, такой образ действия отнял бы слишком много времени. О том, чтобы раздуть революцию против большевиков, также не могло быть и речи. Следовательно, оставалась единственная возможность: подорвать экономическую мощь России, ударить по материальной основе ее вооруженных сил. Было решено, что для этого нужно лишить Россию донецкого промышленного района, кубанской житницы и кавказской нефти. Короче говоря, лишить Россию важных стратегических районов в четырехугольнике Харьков, Сталинград, Баку, Батуми, что со временем вывело бы русскую армию из строя.

Итак, план Гитлера на 1942 г., видимо, заключался в следующем: отрезать и занять четырехугольник Воронеж, Саратов, Сталинград, Ростов наступлением по двум параллельным направлениям: на севере по линии Курск, Саратов и на юге по линии Таганрог, Сталинград. Под прикрытием этой блокады пройти через Кавказ на Баку.
По словам двух историков, существование такого плана “подтверждается документом, который попал в руки русских и был упомянут премьер–министром Сталиным в речи по случаю XXV годовщины Октябрьской революции” . В документе излагался порядок занятия следующих городов: Борисоглебска, восточное Воронежа, – к 10 июля, Сталинграда – к 25 июля, Саратова – к 10 августа, Сызрани – к 15 августа, Арзамаса, к югу от Горького, – к 10 сентября.
Удивительна уже сама быстрота намечавшегося занятия городов, однако еще удивительнее то, что должно быть ясным даже для новичка в стратегии: успех кампании зависел не столько от занятия важных пунктов, сколько от того, насколько удастся предотвратить ответные действия со стороны русских. Как видно из плана, игнорировались русские армии, находившиеся севернее линии Воронеж, Саратов. Учитывая пространство России и силу русских армий, было очевидно, что их нельзя истребить тактически, равно как невозможно сломить русский народ ввиду его высокой моральной стойкости. Следовательно, успеха можно было достичь лишь в том случае, если стратегически парализовать их, но не лишением ресурсов, которые понадобятся в будущем, например нефти, угля и пшеницы, нужно лишить русских возможностей передвижения. Следовательно, прежде всего надо занять или осадить Москву. Как Париж – центральный узел железных дорог Франции, так и Москва – центральный узел русских железных дорог. В 1914 г. из–за того, что немцы не заняли Парижа, произошла катастрофа на Марне. В 1942 г., как мы увидим ниже, неудача под Москвой привела к катастрофе на Волге. Если бы Москва находилась в руках немцев, тогда постоянными стратегическими бомбардировками Вологды, Буя, Горького, Арзамаса и Пензы, находящихся на расстоянии 250 – 350 миль от Москвы и, следовательно, легко досягаемых для бомбардировщиков, удалось бы не только прекратить подвоз запасов из Архангельска и резервов из азиатской части России, но и привести в хаотическое состояние движение по железным дорогам в центральной части России, а может быть, и остановить все движение.

Армиями, которые должны были выполнить план Гитлера, командовал фельдмаршал фон Бок. Моральный дух и подготовка армий были ниже, чем в 1941 г., однако огневая мощь увеличилась. Громоздкая танковая дивизия численностью 400 танков была сокращена до 250 танков улучшенных образцов, военно–воздушные силы организовали в ударные группы, которые теснее, чем раньше, взаимодействовали с наземными войсками. Немцы приняли новую тактику действия танков, создание которой приписывают фельдмаршалу Роммелю. Она называлась “мотпулк” и, по существу, представляла собой модернизированную копию гуситского подвижного лагеря. Полковник де Ваттервиль описывает ее следующим образом:
“Масса подвижных средств располагалась таким образом, что танки и самоходная артиллерия были внешним обводом, внутри которого помещался уязвимый центр: пехота на автомашинах, противотанковая артиллерия, подвижные ремонтные мастерские и все современное имущество, необходимое армии в бою... Прежде всего это был боевой организм с огромной огневой мощью, чрезвычайно подвижный и покрытый толстой броней...”
Главное германское наступление началось только 28 июня, однако ему предшествовали важные сражения. 8 мая фельдмаршал фон Манштейн, командовавший германской 12–й армией в Крыму, начал наступление на Керчь и взял город штурмом 13 мая. Когда это сражение приближалось к концу, 12 мая маршал Тимошенко, чтобы задержать наступление немцев, нанес сильный удар к югу от Харькова. Быстро продвигаясь от Лозовой в направлении Харькова и Полтавы, русские войска 16 мая заняли Красноград и прорвали внешний пояс обороны “сверхъежа” (Харькова) и через два дня завязали бои на окраинах города. 19 мая немцы перешли в контрнаступление крупными силами. После тяжелых боев в районе Барвенково, Изюм маршал Тимошенко был вынужден оставить Красноград. Во время отступления значительная часть его войск была окружена и взята в плен. 1 июня немцы объявили о полной победе, однако для них это наступление явилось неприятным событием.
Через четыре дня фон Манштейн начал бомбардировку Севастополя, готовясь к штурму крепости. Внешний оборонительный пояс крепости имел в длину 20 миль, внутренний – 8 миль. Крепость оборонял гарнизон в 75 тыс. человек под командованием генерала Петрова. 1 июля после ожесточенного сражения, во время которого по крепости было выпущено 50 тыс. т артиллерийских снарядов и сброшено 25 тыс. т бомб, Севастополь был взят штурмом. Таким образом, весь Крым оказался в руках немцев.
К середине июня сосредоточение германских войск на линии зимнего фронта к западу от реки Оскол не оставило у русских никаких сомнений о готовящемся мощном наступлении. Сюда фон Бок подтянул следующие силы: в район Курска – 2–ю армию, 2–ю танковую армию и венгерскую армию, все под командованием генерала фон Вейха; в район Белгорода – 6–ю армию и 4–ю танковую армию под командованием генерала фон Гота; в район Харькова 17–ю армию и 1–ю танковую армию под командованием фельдмаршала фон Клейста; итальянская армия оставалась в резерве к западу от Харькова. Южнее этой группы армий находилась группа генерала Шведлера, которая должна была поступить в распоряжение 12–й армии фельдмаршала фон Манштейна; последняя вместе с румынской армией в ближайшем будущем перебрасывалась из Крыма.
Русские предполагали, что германское наступление начнется на фронте Воронеж, Ростов и будет развиваться по линии Саратов, Сталинград, поэтому они сосредоточили сильную группировку севернее Воронежа и хорошо укрепили районы Воронежа и Ростова, так же как и рубеж реки Донца.
22 июня немцы внезапно нанесли удар из района Изюма и через три дня выбили русских из Купянска. Затем 28 июня последовало долгожданное наступление, начавшееся ударом восточнее Курска. 1 июля русский фронт между Щиграми и Тимом был прорван. 2 июля немцы большими силами перешли в наступление между Белгородом и Харьковом. Вновь русский фронт был прорван, и к 5 июля немцы достигли на севере западных окраин Воронежа и на юге – линии Сватово, Лисичанск.
Началось сражение за Воронеж, и, как мы увидим, для немцев оно было одним из самых роковых за время всей войны.
6 и 7 июля танки и моторизованная пехота фон Вейха форсировали Дон и ворвались в Воронеж, который находится в углу, образованном Доном и небольшим притоком, так, что город окружен с трех сторон водной преградой. Германская пехота, вступившая в бой, была атакована с фланга между реками. “Русские войска, сосредоточенные... к северу от Воронежа, прибыли вовремя, чтобы спасти положение, возможно, они спасли русским всю кампанию” .
Нет никаких сомнений, что дело обстояло именно так. В течение последующих десяти дней, пока шли ожесточенные бои в городе, наступление южнее Воронежа развивалось с огромной быстротой. Сравнение его с сопротивлением русских в самом Воронеже произвело странное психологическое воздействие на Гитлера.
К 12 июля фон Гот взял Россошь и Кантемировку – станции на железной дороге Воронеж – Ростов, на следующий день 1–я танковая армия фон Клейста заняла Миллерово. Ворошиловград был обойден с фланга и занят 20 июля. Тем временем армии фон Манштейна двигались на Ростов, который русские эвакуировали 27 июля.
“Весь русский фронт разваливался... германская армия форсировала Дон на широком фронте. Тон русских коммюнике стал серьезным, в передачах по радио чувствовалась растущая озабоченность... В России раздавались настойчивые требования открыть второй фронт”
Быстрое продвижение к Сталинграду и неожиданное сопротивление русских в Воронеже, По–видимому, подсказали Гитлеру решение оставить в Воронеже заслон из группы армий фон Вейхса, а группу фон Гота направить прямо на восток для действий совместно с фон Манштейном против Сталинграда. Только после падения Сталинграда должно было возобновиться наступление на Саратов.
Со стратегической точки зрения, эта ошибка граничит с безумием. Поскольку не было предпринято никаких попыток вывести из строя московский железнодорожный узел, русские армии к северу от Воронежа имели полную свободу передвижения. Занятие Кавказа являлось главной целью немецкого плана. Осуществить это можно было только так: создать к северу от Кавказа глубокий оборонительный район, то есть, как это было предусмотрено первоначальным планом, занять четырехугольник Ростов, Сталинград, Саратов, Воронеж, что вызывалось необходимостью обеспечить глубину обороны и пространство для маневрирования. Заняв не четырехугольник, а треугольник Воронеж, Сталинград, Ростов, немцы образовали клин. Северная сторона клина – линия Воронеж, Сталинград – была открыта для наступления русских в южном направлении с линии Воронеж, Саратов. Изменение оперативной линии, таким образом, подготовило конечное поражение.
В соответствии с изменившимся планом армии фон Вейхса окопались у Воронежа. Для защиты стратегического фланга фон Гота вдоль западного берега Дона были использованы венгерские, итальянские и румынские дивизии. Между тем группа фон Манштейна, наступая из Ростова, форсировала Дон в нижнем течении у Цимлянской, в то время как фон Клейст устремился на юг, на равнины Северного Кавказа.
В течение последней недели июля и первой недели августа войска фон Гота быстро спустились вниз по течению Дона, и разгорелась ожесточенная борьба за плацдармы у Клетской и Калача, где Дон западнее Сталинграда поворачивает на юг. 15 августа была захвачена переправа у Калача, но только 25 августа форсирована река у Клетской. Германские войска, продвигавшиеся южнее Дона, были остановлены у Котельниково. Только после форсирования реки войсками генерала фон Гота они смогли продолжить наступление. 9 сентября была перерезана железная дорога Сталинград–Борисоглебск, и Сталинград подвергся сильной бомбардировке с воздуха. Немцам казалось, что город скоро падет.
Пока операции развертывались таким образом, группа фон Клейста, форсировавшая нижний Дон, быстро растекалась по степям Северного Кавказа. 4 августа пал Ворошиловск, 8 августа русские разрушили и оставили майкопские нефтепромыслы, 20 августа был занят Краснодар, 25 августа германские войска достигли Моздока в среднем течении Терека, в 100 милях от Каспийского моря; русские отступали к Грозному. Наконец, 10 сентября пала военно–морская база на Черном море – Новороссийск. Из–за труднопроходимой местности, сопротивления русских, растянувшихся коммуникаций и недостатка горючего кавказская кампания фактически на этом и окончилась. Все было брошено на захват Сталинграда. Сталинград (бывший Царицын) был большим, широко раскинувшимся промышленным городом с населением около 500 тыс. человек; он стоит на правом берегу Волги, в нескольких милях выше ее изгиба. Наступление немцев на город затруднялось тем, что Волга здесь имеет ширину 2 – 2,5 мили и, следовательно, трудна для переправы. Город нельзя было полностью окружить, не форсировав реку.
Перед немцами стояла проблема закрепиться на левом берегу Волги. Тогда сравнительно небольшая армия могла остановить все движение по реке и блокадой вынудить гарнизон Сталинграда покинуть город.
При любой переправе через реку с боем определяющий фактор вовсе не ширина реки, хотя это и важно, а ширина фронта наступающего. Если фронт широкий, ложными попытками переправы в нескольких местах наступающие отвлекут внимание противника, наведут мост на каком–нибудь незащищенном или слабо защищенном участке обороны противника и создадут плацдарм. Широкая река, такая, как Волга, требует больше времени для переправы, чем узкая, следовательно, фронт для проведения отвлекающих операций должен быть шире. Немцы прежде всего и должны были создать такой фронт. Однако они не сделали этого, а прибегли к прямому удару, пытаясь взять город бомбардировкой и штурмом.

Штурм начался 15 сентября. В течение целого месяца атака следовала за атакой, однако гарнизон под командованием генерала Чуйкова оказывал сильное сопротивление, и немцы смогли добиться лишь местных, или временных, успехов. Крайний идиотизм такого образа действия должен был бы стать очевидным, как только выяснилось, что город нельзя взять с хода. Город – не крепость, но до тех пор, пока гарнизон стойко держится и его линии снабжения действуют, превратить город в груду развалин – это не что иное, как легчайший способ создать препятствие, которое сильнее любой из специально построенных крепостей.
Потери германских войск в бессмысленных штурмах были настолько тяжелыми, что 15 октября генерал Гот получил приказ прекратить атаки и систематическим артиллерийским огнем и бомбардировкой с воздуха стереть Сталинград с лица земли. Зачем? Возможен только один ответ: поддержать престиж Гитлера, ибо город уже лежал в развалинах. Промышленность Сталинграда была уничтожена, Волга перехвачена, движение транспортов по Волге вверх и вниз приостановлено. Доставка нефти из Баку в Москву прекратилась. Следовательно, теперь оставалось только держать реку блокированной, сам город тактически не представлял никакой ценности.
Таким образом, немцы выпустили из рук инициативу наступления в России, причем в это же время они все более утрачивали ее в Северной Африке. Много факторов создает и поддерживает инициативу, однако основным фактором является обеспечение свободы передвижения для себя или, напротив, ограничение этой свободы для противника. Как в Северной Африке, так и в Сталинграде, по существу по всей России, был один общий, всеопределяющий фактор – чрезмерная растянутость германских коммуникаций плюс трудности, связанные с охраной их.
Из Египта коммуникации Роммеля тянулись на 1200 миль до Триполи и еще на 1300 миль по прямой линии до промышленных городов Германии, снабжавших его армии. Протяженность коммуникаций Гота через Россию составляла 1000 миль и через Германию до центральных районов – 600 миль. В первом случае, до тех пор пока англичане крепко держали Мальту, они могли действовать против коммуникационных линий армии Роммеля; во втором случае, пока русские удерживали Москву, они имели свободу маневра против войск фон Гота, при этом русские партизанские отряды заставляли немцев защищать каждую милю своих коммуникаций и, следовательно, отвлекали с фронта сотни тысяч солдат.
Тем не менее осенью 1942 г. экономическое положение России было отчаянным, и, если бы не постоянный приток англо–американских материалов через Архангельск, сомнительно, чтобы русские могли воспользоваться тем нелепым положением, в которое Гитлер поставил свои армии.
С 6 июня 1941 г. в результате германской оккупации население под властью советского правительства сократилось с 184 млн. до 126 млн., то есть больше чем на 30%. Россия понесла огромные экономические потери. Было потеряно: продовольственных ресурсов – 38%, угля и электрической энергии – 50%, железа и стали – 60%, марганца и алюминия – 50%, химической промышленности – 33%.
Следовательно, основная идея стратегического плана Гитлера была правильна: ударить по экономике России, основе ее военной мощи. При осуществлении плана совершалась ошибка за ошибкой. Размеры России не давали возможности принудить неприятеля к генеральному сражению; Гитлер не понял, что сначала нужно лишить противника подвижности и только затем занимать важные стратегические районы. Русских можно было лишить подвижности, заняв центр русских коммуникаций – Москву. Вместо этого Гитлер, подобно Карлу XII и в большей степени, чем Наполеон, потерял инициативу.
После великой победы под Полтавой в 1709 г. Петр Великий вступил в Киев. В соборе Святой Софии отслужили молебен. Русский священник Феофан Прокопович, обращаясь к царю и его солдатам, сказал: “Узнают ближние и соседи наши и скажут: яко не в землю нашу, но в некое море взошли силы свейские, погрузились как олово в воду и не взвратится вестник от них в свою отчизну” .
В этом тайна русской мощи, которую не учел Гитлер в своей стратегии. Ее можно было подорвать, только лишив русские армии подвижности, тогда пространство России превратилось бы для них из союзника в смертельного врага.

Источник информации:
Книга: Вторая мировая война. 1939-1945. Стратегический и тактический обзор

Ближайшее окружение Гитлера, в том числе руководящие деятели главного штаба вооруженных сил, не могли не извлечь определенных уроков из того провала «молниеносной» войны, который произошел на Восточном фронте. Крах операции «Тайфун» в битве под Москвой стоил гитлеровцам особенно больших потерь в людях, вооружении и боевой технике. Выше отмечалось, что фашистской Германии удалось восполнить эти потери, но боеспособность ее армии снизилась. В справке штаба оперативного руководства ОКВ от 6 июня 1942 г. говорилось: «Боеспособность вооруженных сил в целом ниже, чем весной 1941 г., что обусловлено невозможностью в полной мере обеспечить их пополнение людьми и материальными средствами» («Совершенно секретно! Только для командования!»: Стратегия фашистской Германии в войне против СССР: Документы и материалы. М., 1967. С. 367. ). В то же время возросла численность и боеспособность многих соединений Советских Вооруженных Сил.

При всей своей самонадеянности нацистские правители и стратеги вынуждены были все это учитывать. Поэтому, продолжая сохранять уверенность в превосходстве сил немецкой армии и стремясь добиться победы над СССР, они уже не решались вести наступление одновременно на всем протяжении советско-германского фронта.

Какие же цели ставили перед собой гитлеровцы на 1942 год, точнее, на весну и лето этого года, когда намечалось развернуть новое наступление? При всей кажущейся ясности вопроса он требует детального рассмотрения. Обратимся прежде всего к свидетельствам тех, кто близко стоял к подготовке нового наступления, знал об этом или даже принимал в ней непосредственное участие.

Несомненно интересны в этом отношении высказывания генерал-полковника Вальтера Варлимонта, бывшего заместителя начальника штаба оперативного руководства верховного главнокомандования вермахта (ОКВ). Он сообщает довольно подробно о некоторых фактах планирования кампании, осуществление которой привело гитлеровцев к катастрофе на Волге. В своей книге «В верховной ставке вермахта. 1939-1945» Варлимонт (Warlimont W. Im Hauptquartier der deutschen Wehrmacht, 1939-1945. Frankfurt am Main, 1962. ), в частности, пишет: «Даже в период наибольшего напряжения сил в борьбе по отражению наступления советских войск в ставке германских вооруженных сил ни на минуту не ослабевала уверенность, что на Востоке снова удастся захватить инициативу по крайней мере не позднее конца зимы» (Ibid. S. 238. ). 3 января 1942 г. Гитлер в беседе с японским послом сообщил о своем твердом решении, «как только погода будет благоприятствовать этому, возобновить наступление в направлении Кавказа. Это направление является наиболее важным. Необходимо выйти к нефтяным месторождениям, а также к Ирану и Ираку... Конечно, он, кроме того, предпримет все, чтобы уничтожить Москву и Ленинград» (Ibid. ).

В другом месте Варлимонт отмечает, что в январе - марте 1942 г. план на летнюю кампанию в общих чертах был готов. 20 марта Геббельс записал в своем дневнике: «На весну и лето у фюрера снова есть совершенно ясный план. Его цель - Кавказ, Ленинград и Москва... Наступление с нанесением уничтожающих ударов на определенных участках» (Ibid. S. 241. ).

Привлекает внимание то, что в высказываниях Варлимонта в обоих случаях фигурируют Кавказ, Москва и Ленинград. Но нет никаких данных о том, что в процессе обсуждения замысла кампании первоначально намечалось возобновить наступление одновременно на всех трех стратегических направлениях и лишь в дальнейшем - при расчете наличных возможностей - конкретные контуры плана стали существенно менять свои очертания. Совершенно очевидно, что второе издание плана «Барбаросса» гитлеровцы уже не могли готовить. Несмотря на это, Гитлер 15 марта заявил, что в течение лета 1942 г. русская армия будет полностью уничтожена (Типпелъскирх К. История второй мировой войны. М., 1956. С. 229. ). Можно предположить, что такое заявление делалось в пропагандистских целях, являлось демагогическим и выходило за рамки реальной стратегии. Но здесь скорее было и другое. Авантюристическая по своей сути гитлеровская политика не могла строиться на основе глубокого предвидения и расчета. Все это в полной мере сказалось и на складывании стратегического замысла, а затем и разработке конкретного плана операций 1942 г. Перед творцами фашистской стратегии возникали трудные проблемы. Вопрос о том, как наступать и даже наступать ли вообще на Восточном фронте, становился все более сложным для гитлеровских генералов. Варлимонт по этому поводу пишет следующее: «Гальдер... в течение длительного времени изучал вопрос, не следует ли нам на Востоке окончательно перейти к обороне, так как повторное наступление превыше наших сил. Но с Гитлером совершенно невозможно об этом говорить. И к чему все это может привести? Если мы предоставим русским передышку и угроза со стороны Америки усилится, то тогда мы отдадим инициативу противнику и никогда не сможем вернуть ее в свои руки. Таким образом, нам ничего не остается, как еще раз предпринять попытку наступления несмотря на все сомнения» (Warlimont W. Op. cit. S. 239. ).

Итак, не было уже уверенности в успехе наступления - просчет плана «Барбаросса» в отношении оценки сил Советского Союза был очевиден. Все же необходимость нового наступления признавали как Гитлер, так и немецкие генералы. Командование вермахта продолжало стремиться к главной цели - разгромить Красную Армию до того, как англо-американские войска начнут боевые действия на континенте Европы. Гитлеровцы не сомневались, что второй фронт по крайней мере в 1942 г. не будет открыт. И хотя перспективы войны против СССР кое-кому вырисовывались уже совершенно иначе, чем год назад, фактор времени нельзя было упускать. В этом было полное единомыслие.

«Весной 1942 года,- пишет Г. Гудериан,- перед немецким верховным командованием встал вопрос, в какой форме продолжать войну: наступать или обороняться. Переход к обороне был бы признанием собственного поражения в кампании 1941 года и лишил бы нас шансов на успешное продолжение и окончание войны на Востоке и на Западе. 1942 год был последним годом, в котором, не опасаясь немедленного вмешательства западных держав, основные силы немецкой армии могли быть использованы в наступлении на Восточном фронте. Оставалось решить, что следует предпринять на фронте длиной 3 тыс. километров, чтобы обеспечить успех наступлению, проводившемуся сравнительно небольшими силами. Было ясно, что на большей части фронта войска должны были перейти к обороне» (Итоги второй мировой войны. М., 1957. С. 126. ).

Наступательные операции летней кампании 1942 г., по свидетельству и генерала Гальдера, предугадывались еще зимой 1941/42 г. «В то время стратегический план заключался в стабилизации фронта на зимний период и подготовке наступления летом 1942 года с целью захватить Кавказ, отрезать русских от нефти и нарушить их коммуникации вдоль Волги» (Воен.-ист. журн. 1961. № 1. С. 35. ). В директиве ОКВ от 8 декабря 1941 г. говорилось о создании предпосылок для проведения «наступательной операции против Кавказа» (Там же. ). В ту памятную для немцев зиму Гитлер запретил отвод войск за Днепр и требовал любой ценой удержать позиции под Ленинградом, в районах Демянска, Ржева и Вязьмы, Орла, Курска и в Донбассе.

Конкретное содержание плана летней кампании 1942 г. на определенном этапе и в какой-то мере было предметом обсуждения среди гитлеровского генералитета. Командующий группой армий «Север» генерал-фельдмаршал Кюхлер предлагал первоначально осуществить наступление на северном участке советско-германского фронта с целью овладеть Ленинградом. Гальдер в конечном счете также стоял за возобновление наступления, но, как и раньше, продолжал считать решающим центральное направление и рекомендовал нанести главный удар на Москву силами группы армий «Центр». Гальдер полагал, что разгром советских войск на западном направлении обеспечит успех кампании и войны в целом.

Гитлер, безоговорочно поддержанный Кейтелем и Иодлем (ОКВ), приказал главные усилия немецких войск летом 1942 г. направить на юг для захвата Кавказа. Операцию по овладению Ленинградом ввиду ограниченного количества сил намечалось отложить до момента, когда высвободятся войска на юге.

Немецко-фашистское главное командование решило развернуть новое наступление на южном крыле советско-германского фронта, рассчитывая в последовательных операциях по частям разгромить здесь советские войска. Таким образом, хотя при планировании кампании 1942 г. гитлеровские стратеги впервые стали проявлять колебания, тем не менее, как и раньше, высшее военное и политическое руководство третьего рейха пришло к единой точке зрения.

28 марта 1942 г. в ставке Гитлера проходило секретное совещание, на которое был приглашен лишь очень ограниченный круг лиц из высших штабов. Генерал Гальдер подробно доложил план развертывания войск для летнего наступления, исходя из отданных ему фюрером указаний.

Варлимонт так рисует картину этого совещания: «Никто не высказал возражений. Но, несмотря на это, почти осязаемо чувствовалось неудовольствие начальника генерального штаба сухопутной армии (Гальдера.- А. С.), который еще и раньше неоднократно высказывался как против странного поэшелонного ввода сил в начале наступления, так и против нанесения главных ударов в ходе наступления по расходящимся направлениям, а особенно против чрезмерных масштабов операций по фронту и по глубине» (Warlimont W. Op. cit. S. 242. ).

Генерал-полковник Иодль из ОКБ, не бывший безучастным при разработке оперативных планов Гитлера, спустя несколько недель после упомянутого совещания заявил преданному ему офицеру генерального штаба подполковнику Шерфу, которого Гитлер назначил уполномоченным по написанию военной истории, что операция «Зигфрид» (Гитлер после зимнего поражения 1941/42 г. стал остерегаться присваивать громкие имена планам военных операций и зачеркнул 5 апреля первоначальное кодовое наименование «Зигфрид». 30 июня новое кодовое наименование «Блау» («Голубая») было заменено на «Брауншвейг» из опасения, что прежнее название могло стать известным советской стороне. ) ввиду недостатка сил группы армий «Центр» и группы армий «Север» будет связана с большим риском, если русские предпримут решительное наступление на Смоленск. Однако Иодлю, как и Гитлеру, представлялось сомнительным, хватит ли у советской стороны для этого сил и смелости; они полагали, что с началом немецкого наступления на южном участке фронта русские автоматически начнут переброску войск на юг (Warlimont W. Op. cit. S. 242-243. ).

Своему заместителю и ответственным офицерам штаба оперативного руководства вооруженных сил Иодль поручил оформить в виде директивы ОКБ планы командования сухопутных войск, предложенные 28 марта и одобренные Гитлером. Штаб решил ограничить содержание директивы лишь формулированием «задач», не связывая главное командование сухопутных войск какими-либо деталями. Однако Гитлер во время доклада «проекта» 4 апреля генералом Иодлем заявил, что он сам переработает директиву. На следующий день его «историограф» писал: «Фюрер существенно переработал проект директивы № 41 и дополнил его важными, сформулированными им самим пунктами... В первую очередь им заново сформулирована та часть проекта, в которой говорится об основной операции». В результате этих усилий появился документ, датированный 5 апреля, который содержал «многократные повторения и длинноты, смешение оперативных директив с общеизвестными принципами вождения войск, неясные формулировки наиболее существенных вопросов и обстоятельное разъяснение второстепенных деталей» (Ibid. S. 243-244. ).

Нетрудно заметить, что бывшие гитлеровские генералы всячески отгораживаются от Гитлера, сподвижниками и единомышленниками которого они так долго были. Делается это в иной исторической обстановке и по крайней мере два десятилетия спустя после описываемых ими событий. В своей книге Варлимонт также следует этой тенденции, что видно из приводимых цитат. Генералы вермахта не выдвинули никаких принципиально новых предложений в противовес замыслам Гитлера. Атмосфера раболепия перед «фюрером», безраздельно господствовавшая среди немецкого генералитета, устраняла всякую возможность этого. Скрытое недовольство начальника генерального штаба сухопутных сил Гальдера ничего не меняло. Якобы присущая ему независимость суждений явно раздувается в послевоенной западногерманской литературе. Задним числом, уже после окончания войны, Гальдер стал утверждать, что в то время им предлагалось основные силы немецких войск бросить на захват Сталинграда, чтобы избежать одновременных ударов на Сталинград и Кавказ. Наступление на Кавказ, по его мнению, должно было иметь вспомогательное значение для обеспечения южного фланга сталинградской группировки. Нетрудно видеть, что, если это и было так, то ничего радикально иного по сравнению с планом Гитлера такое предложение не содержало. Недаром в своем дневнике, касаясь совещания в ставке вермахта 28 марта 1942 г., Гальдер записывает такую многозначительную фразу: «Исход войны решается на Востоке» (Галъдер Ф. Военный дневник. М.. 1970. Т. 3, кн. 2. С. 220. ).

Все это показывает достаточно ясно, что летне-осеннюю кампанию 1942 г. спланировали немецкие генералы, стоявшие за продолжение агрессивной и авантюристической войны против СССР. Гитлер лишь детализировал и уточнил этот план, принял окончательное решение в отношении выбора направления наступательных операций. Полную неспособность понять преступный характер развязанной нацистами воины большинство гитлеровских генералов проявило и после поражения Германии во второй мировой войне. Так, Варлимонт в своих мемуарах выдвигает собственный план продолжения войны применительно к обстановке 1942 г.

«Не вдаваясь в предположения,- пишет он,- здесь, очевидно, будет уместно сказать о перспективах, которые все еще могли принести великодушное примирение с Францией. Эти перспективы должны были приобрести особое значение, если принять во внимание, что Германия имела теперь дело с двумя крупнейшими морскими державами. Если бы был нанесен уничтожающий удар по морским коммуникациям и по флоту противника с баз, расположенных на территории французского государства, с использованием большого числа подводных лодок и всех пригодных для этого авиационных соединений, то удалось бы - в соответствии с некоторыми тогдашними и сегодняшними оценками - по крайней мере намного оттянуть высадку западных союзников на Европейском континенте и в Северной Африке и тем самым создать серьезные препятствия для противника в достижении превосходства в воздухе над континентом. В то же время и Красная Армия на Востоке, в значительной мере зависевшая от импорта союзников морским путем, очевидно, на длительное время была бы лишена в результате перенесения основных усилий на морскую и воздушную войну в Атлантике возможности вести крупные операции, тем более если бы удалось привлечь японцев к совместному ведению войны по крайней мере на море» (Warlimont W. Op. cit. S. 239-240. ). Этот план, придуманный много лет спустя после войны, не заслуживает серьезного рассмотрения. Достаточно сказать, что боевая мощь Красной Армии - вопреки предположениям Варлимонта - определялась отнюдь не поставками западных союзников. К тому же переключение средств на создание более мощного подводного флота фашистской Германии неизбежно должно было привести к уменьшению оснащенности сухопутных сил вермахта. Высадка на Европейском континенте англо-американских войск, как известно, и без того была оттянута до лета 1944 г. Что касается действий союзников в Африке, то они носили локальный характер. Наконец, «великодушное примирение» с Францией зависело отнюдь не только от желания гитлеровцев. Все это говорит о том, что Гитлер и немецкий генеральный штаб - вопреки мнению Варлимонта - более правильно, чем он, определили главный театр войны. Но и они не понимали неизбежности ожидавшей их катастрофы.

Замысел командования вермахта на 1942 г. наиболее полно изложен в директиве № 41 (см. Приложение 14), имевшей особо важное значение: упорные попытки ее реализации определяли действия противника на советско-германском фронте до глубокой осени и начала зимы 1942 г.

Директива № 41 во многом раскрывает сущность политики третьего рейха на второму году войны против Советского Союза. Совершенно очевидно, что, готовясь к новому наступлению на Восточном фронте, противник отнюдь не отказывался от военно-политических целей, сформулированных за полтора года до этого в плане «Барбаросса»,- разбить Советскую Россию. В общей форме эта задача остается и в директиве № 41. «Цель заключается в том,- говорится там,- чтобы окончательно уничтожить оставшиеся еще в распоряжении Советов силы и лишить их по мере возможности важнейших военно-экономических центров» (См.: Прил. 14. С. 567-571. ). Об этом же Гитлер говорил 3 апреля 1942 г. в беседе с Антонеску. «В это лето,- заявил он,- я решил продолжать как можно глубже преследование для окончательного уничтожения русских. Американская и английская помощь будет неэффективна, так как новые поражения русских приведут к потере связи с внешним миром. Они потеряли лучших солдат и технику, а теперь они только импровизируют» (Воен.-ист. журн. 1961. № 1. С. 34. ).

Следует отметить, что некоторые авторы в ФРГ пытаются задним числом сузить задачи немецко-фашистского плана летней кампании 1942 г. Так, бывший гитлеровский генерал Меллентин пишет: «В летнем наступлении 1942 года наши армии на юге имели своей задачей разгром войск маршала Тимошенко и ликвидацию противника в излучине реки Дон между Ростовом и Воронежем, с тем чтобы создать трамплин для последующего наступления на Сталинград и нефтяные районы Кавказа. Наступление на Сталинград и Кавказ планировалось начать значительно позже, возможно не раньше 1943 года» (Меллентин Ф. Танковые сражения 1939-1945 гг. М., 1957. С. 142. ).

Абсурдность таких утверждений опровергают сами же гитлеровские генералы. К. Цейтцлер, после Ф. Гальдера ставший начальником генерального штаба сухопутных сил, свидетельстует: «Планируя летнее наступление 1942 года, Гитлер намеревался прежде всего захватить Сталинград и Кавказ. Осуществление этих намерений, безусловно, имело бы огромное значение, если бы немецкая армия смогла форсировать Волгу в районе Сталинграда и таким образом перерезать основную русскую коммуникационную линию, идущую с севера на юг, и если бы кавказская нефть пошла на удовлетворение военных потребностей Германии, то обстановка на Востоке была бы кардинальным образом изменена и наши надежды на благоприятный исход войны намного возросли бы. Таков был ход мыслей Гитлера. Достигнув этих целей, он хотел через Кавказ или другим путем послать высокоподвижные соединения в Индию» (Роковые решения. М., 1958. С. 153. ).

Объективная оценка замыслов немецкого верховного командования на лето 1942 г. несовместима с необоснованным сужением их действительного масштаба и целей. В рассматриваемом документе, как это ясно видно из его текста, перед войсками вермахта, помимо главной операции на южном крыле фронта, ставилась также задача «на севере взять Ленинград» и осуществить операции, необходимые «для выравнивания линии фронта на его центральном и северном участках». Игнорирование этой части директивы № 41 со стороны отдельных представителей буржуазной историографии, особенно западногерманской, можно объяснить лишь сознательным желанием умалить масштабы победы Красной Армии и всего советского народа в битве на Волге. Вместе с тем надо видеть и существенные отличия директивы № 41 от плана «Барбаросса».

Конечные военно-политические цели агрессивной войны фашистской Германии против Советского Союза, в связи с изменившейся зимой 1941/42 г. обстановкой на Восточном фронте даже самым оголтелым нацистам казались недостижимыми в рамках ближайшей кампании. Это обусловило известную противоречивость рассматриваемого документа и нечеткость постановки в нем главной цели стратегического наступления 1942 г. В общей форме (не указывая сроков) в нем излагаются намерения сокрушить Красную Армию, и вместе с тем там же содержится указание на то, что оборонительные позиции, создаваемые по правому берегу Дона для обеспечения северо-восточного фланга ударной группировки немецких войск, должны оборудоваться «с учетом их возможного использования в зимних условиях». Захват района Нижней Волги и Кавказа, при всем его крупном стратегическом значении, еще не мог привести к поражению СССР. Наиболее мощная группировка Красной Армии находилась в центральном промышленном районе. В этой связи следует напомнить о показаниях генерал-фельдмаршала Кейтеля. Он говорил, что немецкое верховное командование после захвата гитлеровской армией Сталинграда и изоляции Москвы от юга предполагало осуществить поворот крупными силами на север. «Я затрудняюсь назвать какие-либо сроки для проведения этой операции»,- добавил Кейтель (Воен.-ист. журн. 1961. № 1. С. 41. ).

Таким образом, главная цель наступления противника на Восточном фронте, согласно приведенной директиве № 41, заключалась в завоевании победы над Советским Союзом. Однако в отличие от плана «Барбаросса» достижение этой политической цели уже не основывалось на стратегии «блицкрига». Вот почему в директиве № 41 не устанавливаются хронологические рамки завершения кампании на Востоке. Но зато там говорится о том, чтобы, сохраняя позиции на центральном участке, разбить и уничтожить советские войска в районе Воронежа и западнее Дона, овладеть богатыми стратегическим сырьем южными районами СССР. Для решения этой задачи намечалось провести ряд последовательных операций: в Крыму, южнее Харькова и уже после этого на воронежском, сталинградском и кавказском направлениях. Операция по захвату Ленинграда и установлению наземной связи с финнами ставилась в зависимость от решения основной задачи на южном участке фронта. Группа армий «Центр» в этот период должна была улучшить свое оперативное положение путем проведения частных операций.

Подготавливая условия для окончательного разгрома Советского Союза, противник решил прежде всего захватить Кавказ с его мощными источниками нефти и плодородные сельскохозяйственные районы Дона, Кубани и Северного Кавказа. Наступление на сталинградском направлении должно было обеспечить, по замыслу противника, успешное проведение «в первую очередь» главной операции по завоеванию Кавказа. В этом стратегическом плане врага весьма сильно отразилась острая нужда фашистской Германии в горючем.

Выступая 1 июня 1942 г. на совещании командного состава группы армий «Юг» в районе Полтавы, Гитлер заявил, что если он не получит нефть Майкопа и Грозного, то должен будет покончить с этой войной (См. показания Паулюса Международному Военному трибуналу 11 февраля 1946 г. // Нюрнбергский процесс, М., 1954. Т. 1. С. 378; см. также: Воен.-ист. журн. 1960. № 2. С. 81-82. ). Вместе с тем Гитлер строил свои расчеты на том, что потеря СССР нефти подорвет силу советского сопротивления. «Это был тонкий расчет, который был ближе к своей цели, чем принято считать после его окончательной катастрофической неудачи» (Лиддел Гарт Б. Г. Стратегия непрямых действий. С. 347-348. ).

Выбор юга для наступления обусловливался и рядом других соображений, в том числе специфически военного характера.

Войска противника на центральном участке фронта глубоко вклинивались в советскую территорию и находились под угрозой фланговых ударов Красной Армии. В то же время гитлеровские войска занимали нависающее положение по отношению к южной группировке советских войск. Красная Армия имела здесь не меньше сил, чем на западном направлении. Однако открытая местность - степные просторы Придонья, Поволжья и Северного Кавказа - создавала наиболее благоприятные возможности для использования врагом бронетанковых соединений и авиации. Определенное значение имело и то, что на юге гитлеровцам легче было сосредоточить войска своих союзников: румын, венгров и итальянцев.

Захват Кавказа преследовал, помимо указанных выше, и другие важные цели: по замыслам противника, это приближало немецко-фашистские войска к Турции и ускоряло решение ее правителей о вооруженной агрессии против СССР; Советский Союз с потерей Кавказа лишался связей с внешним миром через Иран; захват черноморских баз обрекал на гибель советский Черноморский флот. Наконец, гитлеровцы рассчитывали в случае удачного осуществления задуманного наступления открыть себе путь на Ближний Восток.

Готовясь к проведению намеченных операций, гитлеровское руководство провело ряд подготовительных мероприятий. В поисках необходимых для наступления сил и средств не были забыты и союзники третьего рейха. Варлимонт пишет, что за несколько недель до принятия окончательного решения о плане летней кампании 1942 г. начальник штаба верховного главнокомандования генерал Кейтель посетил по заданию Гитлера столицы европейских союзников Германии, которые должны были выделить для операции «все имеющиеся в распоряжении силы». В результате гитлеровцам удалось получить от правителей Италии и Венгрии обещание выделить по одной усиленной армии. В Румынии И. Антонеску предоставил в распоряжение германского командования еще 26 дивизий в дополнение к уже действовавшим на Востоке румынским войскам (Лебедев Н. И. Крах фашизма в Румынии. М., 1976. С. 347. ). «Гитлер, который в данном случае отказался от личной переписки с главами государств и правительств, ограничился впоследствии лишь требованием, чтобы контингенты войск союзников находились в составе армий под их собственным командованием. Кроме того, уже в директиве от 5 апреля при определении полос для наступления союзных войск было оговорено, хотя и в завуалированных выражениях, что венгров и румын, которые были союзниками Германии, но враждовали между собой, нужно отделять друг от друга на значительное расстояние, вводя в промежутке между ними итальянские соединения. На все эти войска возлагались оборонительные задачи, для выполнения которых их нужно было усилить немецкими резервами, и прежде всего истребительно-про-тивотанковыми средствами» (Warlimont W. Op. cit. S. 244. ).

В ряду мероприятий гитлеровского командования, направленных к подготовке наступления на южном крыле советско-германского фронта, не последнее место занимал план фиктивной операции «Кремль». Ее цель - дезинформация советского командования в отношении немецких планов на летнюю кампанию 1942 г.

Операция «Кремль» была разработана по указанию ОКХ и Гитлера штабом группы армии «Центр». В «Приказе о наступлении на Москву», подписанном 29 мая командующим генерал-фельдмаршалом Клюге и начальником штаба генералом Велером, войскам группы армии «Центр» ставилась задача: «Разгромить вражеские войска, находящиеся в районе западнее и южнее столицы противника, прочно овладеть территорией вокруг Москвы, окружив город, и тем самым лишить противника возможности оперативного использования этого района» (Дашичев В. П. Банкротство стратегии германского фашизма. М., 1973. Т. 2. С. 312. ). Для достижения этой цели в приказе ставились конкретные задачи 2-й, 3-й танковым, 4-и, 9-й армиям и 59-му армейскому корпусу. Начало той и другой операции («Кремль» и «Блау») по времени совпадало.

Противником было сделано все, включая радиодезинформацию, чтобы план операции «Кремль» стал известен командованию Красной Армии. В какой-то мере эта хитрость удалась врагу.

Советское Верховное Главнокомандование и Генеральный штаб к весне 1942 г. стояли перед необходимостью раазработки нового стратегического плана - на очередной этап войны. Стала очевидной невозможность продолжения широкого наступления Красной Армии, оставшегося незавершенным. А. М. Василевский, бывший тогда заместителем, а затем начальником Генерального штаба (В мае 1942 г. А. М. Василевский был допущен к исполнению обязанностей начальника Генерального штаба, а 26 июня утвержден в этой должности. ), в своих воспоминаниях писал, что зимнее наступление в апреле 1942 г. заглохло из-за отсутствия необходимых сил и средств для его продолжения. Войска фронтов получили приказ перейти к обороне.

Из того, как развертывались события на фронте, было ясно, что враг начал оправляться от нанесенных ему ударов и готовится к активным действиям. Советское руководство не сомневалось в том, что с наступлением лета или даже весны противник попытается вновь захватить стратегическую инициативу. Отсутствие второго фронта позволяло гитлеровцам перебрасывать войска из оккупированных ими европейских стран на Восточный фронт. Все это приходилось учитывать при анализе обстановки.

На каком же направлении начнется новое крупное наступление противника? «Теперь Ставка, Генеральный штаб и весь руководящий состав Вооруженных Сил,- вспоминал маршал А. М. Василевский,- старались точнее раскрыть замыслы врага на весенний и летний периоды 1942 года, по возможности четче определить стратегические направления, на которых суждено разыграться основным событиям. При этом все мы отлично понимали, что от результатов летней кампании 1942 года во многом будет зависеть дальнейшее развитие всей второй мировой войны, поведение Японии, Турции и т. д., а может быть, и исход войны в целом» (Василевский А. М. Дело всей жизни. 2-е изд. М.. 1975. С. 203. ).

Военная разведка доносила в Генеральный штаб: «Германия готовится к решительному наступлению на Восточном фронте, которое развернется вначале на южном секторе и распространится в последующем к северу... Наиболее вероятный срок весеннего наступления - середина апреля или начало мая 1942 г.» (История второй мировой войны. 1939-1945. М., 1975. Т. 5. С. 112. ).

Об этом же 23 марта органы госбезопасности сообщили в ГКО: «Главный удар будет нанесен на южном участке с задачей прорваться через Ростов к Сталинграду и на Северный Кавказ, а оттуда по направлению к Каспийскому морю. Этим путем немцы надеются достигнуть источников кавказской нефти» (Там же. ).

Однако данные разведки не были полностью учтены. Ставка и Генштаб исходили из того, что самая сильная группировка вермахта в составе 70 дивизий продолжала находиться на центральном участке советско-германского фронта, по-прежнему угрожая столице. Поэтому представлялось наиболее вероятным, что главный удар враг нанесет на московском направлении. «Это мнение, как мне хорошо известно, разделяло командование большинства фронтов» (Василевский А. М. Дело всей жизни. 2-е изд. С. 206. ),- свидетельствует А. М. Василевский.

По свидетельству маршала Г. К. Жукова, Верховный Главнокомандующий считал, что летом 1942 г. противник в состоянии будет наступать одновременно на двух стратегических направлениях - западном и на юге страны. Но и Сталин больше всего опасался за московское направление (Жуков Г. К. Воспоминания и размышления. 2-е изд.. доп. М., 1974. Кн. 2. С. 64. ). В дальнейшем выяснилось, что этот вывод не подтвердился развитием событий.

Оценка обстановки показывала, что ближайшая задача должна заключаться в активной стратегической обороне советских войск, накоплении мощных обученных резервов, боевой техники и всех необходимых материальных средств с последующим переходом в решительное наступление. Эти соображения в середине марта были доложены Верховному Главнокомандующему Б. М. Шапошниковым в присутствии А. М. Василевского. После этого работа над планом летней кампании продолжалась.

Генеральный штаб правильно считал, что, организуя временную стратегическую оборону, советская сторона не должна при этом вести наступательные действия большого масштаба. Сталин, плохо разбиравшийся в вопросах военного искусства, не согласился с этим мнением. Г. К. Жуков поддерживал Б. М. Шапошникова, но считал, однако, что в начале лета на западном направлении следует разгромить ржевско-вяземскую группировку, удерживавшую обширный плацдарм относительно недалеко от Москвы (Там же. С. 65. ).

В конце марта Ставка вновь обсуждала вопрос о стратегическом плане на лето 1942 г. Это было при рассмотрении представленного командованием Юго-Западного направления плана проведения в мае большой наступательной операции силами Брянского, Юго-Западного и Южного фронтов. «Верховный Главнокомандующий согласился с выводами и предложениями начальника Генштаба,- пишет А. М. Василевский,- но приказал одновременно с переходом к стратегической обороне предусмотреть проведение на ряде направлений частных наступательных операций: на одних - с целью улучшения оперативного положения, на других - для упреждения противника в развертывании наступательных операций. В результате этих указаний было намечено провести частные наступательные операции под Ленинградом, в районе Демянска, на смоленском, лъговско-курском направлениях, в районе Харькова и в Крыму».

Как расценивать то обстоятельство, что столь авторитетный военный деятель, как Б. М. Шапошников, возглавлявший высшее военное учреждение страны, не пытался отстоять свои предложения по вопросу, от правильного решения которого так много зависело? А. М. Василевский объясняет это следующим образом: «Многие, не осведомленные о тех трудных условиях, в которых приходилось работать Генеральному штабу в минувшую войну, могут справедливо обвинять его руководство в том, что оно не сумело доказать Верховному Главнокомандующему отрицательные последствия решения обороняться и наступать одновременно. В тех условиях, когда чрезвычайно остро ощущался недостаток в подготовленных резервах и в материально-технических средствах, ведение частных наступательных операций являлось недопустимой тратой сил. События, развернувшиеся летом 1942 года, воочию показали, что только переход к временной стратегической обороне по всему советско-германскому фронту, отказ от проведения наступательных операций, таких, например, как Харьковская, избавили бы страну и ее вооруженные силы от серьезных поражений, позволили бы нам значительно раньше перейти к активным наступательным действиям и вновь захватить инициативу в свои руки.

Допущенные Ставкой и Генеральным штабом просчеты при планировании боевых действий на лето 1942 года были учтены в дальнейшем, особенно летом 1943 года, когда принималось решение о характере боевых действий на Курской дуге» (Василевский А. М. Воспоминания об исторической битве // Сталинградская эпопея. М., 1968. С. 75. ).

Историки минувшей войны еще не исчерпали изучения проблемы планирования летней кампании 1942 г., она нуждается в дальнейших углубленных исследованиях. При этом следует учитывать и то общее положение, что неудачи советских войск весной и летом 1942 г. не являлись неизбежными (Василевский А. М. Дело всей жизни. 2-е изд. С. 207. ).

Красная Армия и обеспечивающий ее борьбу тыл страны к началу второго года войны располагали силами и средствами если и не во всем достаточными, то в главном позволяющими не допустить нового глубокого проникновения гитлеровских войск в жизненно важные районы Советского Союза. После успехов зимнего наступления Красной Армии у советского народа окрепла уверенность в неизбежности разгрома фашистской Германии. Накануне летне-осенней кампании 1942 г. отсутствовало отрицательное воздействие на борьбу Красной Армии и всего народа фактора внезапности, что имело место в начале войны. Временные факторы постепенно теряли свою эффективность, тогда как постоянно действующие факторы оказывали растущее влияние во всех сферах борьбы. Все более заметную роль приобретал опыт участия советских войск в современной большой войне. Первый ее год был серьезным экзаменом для всего командного и политического состава, большинство которого приобрело и закалку, и то умение, которое дается только практикой. В огне войны совершенствовались знания, проверялись способности и таланты тех, кто руководил боевыми действиями войск. Имена многих военачальников и политработников стали известны всей стране. На полях сражений проверялась боевая и моральная мощь Советских Вооруженных Сил, которые в сложных условиях сорвали план «молниеносной» войны фашистской Германии против СССР. Массовый героизм советских воинов стал нормой их действий в Великой Отечественной войне.

Вместе с тем к весне 1942 г. Красной Армии не хватало обученных резервов, а формирование новых соединений и объединений существенно лимитировалось уровнем производства новейших типов вооружения. В этих условиях наиболее целесообразное использование имеющихся сил и средств приобретало особое значение, так как противник располагал большими возможностями для продолжения агрессивной войны. В этом отношении советская сторона получила вполне реальное представление о силе и профессиональных качествах войск вермахта, об особенностях их действий в наступательных и оборонительных операциях.

Советское Верховное Главнокомандование верно оценивало общее соотношение сил в войне СССР против фашистской Германии, но ближайшие перспективы развития вооруженной борьбы зависели от принятия правильных стратегических решений. Ожидая, что противник основной удар будет наносить на центральном направлении, Ставка сосредоточивала стратегические резервы в районах Калинина, Тулы, Тамбова, Бори-соглебска, Вологды, Горького, Сталинграда, Саратова, считая, что в зависимости от развития событий на фронте они могут быть использованы как на юго-западном, так и на западном направлении (История второй мировой войны. 1939-1945. Т. 5. С. 143. ). Однако реальное развитие событий не вполне оправдало эти расчеты.

Таким образом, Ставка наметила на весну и лето 1942 г. наряду с переходом к обороне наступательные операции в районе Ленинграда, у Демянска, на орловском направлении, в районе Харькова, в Донбассе и Крыму. Успешное проведение этих операций могло бы привести к деблокированию Ленинграда, разгрому демянской, харьковской и других группировок вражеских войск. Это обусловливалось стремлением максимально приблизить сроки изгнания фашистских захватчиков с советской земли. Однако в то время еще не было достаточных предпосылок для этого и принятое Ставкой решение было ошибочным.

Способность решать практические проблемы военной стратегии с учетом всех факторов, определявших точное и правильное предвидение, вырабатывалась у Ставки ВГК постепенно, по мере накопления опыта ведения войны.