Верушка, в миру – Вера фон Лендорф, фигура в мире моды одиозная. Настолько, что из этой довольно узкой сферы давно шагнула в более широкую – а именно в сферу культуры вообще. Лицо обложек 60-х, подруга культовых режиссёров, фотографов и художников, мелькающая (хоть строчкой, хоть абзацем) практически во всех текстах всех западных мемуаристов, имевших отношение к искусству. Верушка выбилась из гламурных рядов топ-моделей всем: происхождением, графским титулом, почти двухметровым ростом (редкость для подиумов тех лет), а главное – разноплановой одарённостью. Она и режиссёр, и дизайнер, и художник, обладающий к тому же талантом выдумывать и воплощать небывалые для своего времени креативные проекты.
Чего стоят хотя бы серии фотографий, где лицо и фигура Верушки превращается/растворяется на фоне стен, растений, мостовых. Этот фотосюр и в наше время продвинутых технологий завораживает и поражает; а как можно было добиться такого эффекта тогда, до эпохи цифровых фотографий, компьютерной графики и фотошопа? На протяжении всей жизни Вера рисовала, снимала, фотографировала, писала дневники. Подумать только: рассуждала, оценивала, мыслила – кто-нибудь в состоянии сегодня из медийных личностей снять что-нибудь, кроме сэлфи и написать что-то умней комментариев в соцсетях? Вера обладает редким для женщины качеством: абсолютной свободой и самодостаточностью – ни разу за всю жизнь не поддалась соблазну чего-нибудь да подправить в своей внешности, и сейчас, седая и морщинистая, всё равно выглядит потрясающе и вызывает не сожаление об ушедшей молодости, а безграничное уважение. Никаких рефлексий на тему «как молоды мы были», никаких рыданий над фотографиями ослепительной себя многолетней давности - она не доживает, а живёт сегодняшним днём и до сих пор что-то создаёт и выдумывает. Наверное, так и надо стареть…
Вероятно, всё дело в генах – чего только не было в семейной истории Лендорфов – и богатство, и власть и падение (отец Верушки был казнён за участие в покушении на Гитлера) и скитания и разлука и снова встреча большого семейства. После войны, потеряв оказавшиеся на восточной территории Германии поместья, а с ними – и средства к существованию вообще, все «графья» - первый раз со времён Крестовых походов - пошли работать. Никакого нытья, гордыни и прочего - и заработали-таки на хлеб с маслом. Такое начало, видимо, и выковало арийский нордический характер будущей иконы моды. Эта часть воспоминаний, где Вера рассказывает про детские годы, самая, на мой взгляд, пронзительная во всей книге.
Остаётся только жалеть, что сама ВЛ не села за свои мемуары (а могла бы – судя по обильно цитирующимся в книге письмам и дневникам, писать она умеет) – «Veruschka. Моя жизнь» представляет собой интервью, растянутое на 300 страниц неким Якобом Ровером (его фамилия и стоит на обложке). Что-то не очень я люблю такую вот подачу. Интервью, как мне кажется, место в газете или журнале, а не под твёрдой обложкой. Поэтому документальный фильм «Верушка: жизнь перед камерой» (прошёл пару лет назад по 1 каналу; можно найти в интернете) мне показался более глубоким, чем книга…
Верушка фон Лендорф - урождённая графиня Вера Готлиб Анна фон Лендорф, признанная модель и актриса, работавшая с такими мастерами как Дали Сальвадор, Ирвинг Пенн, Ричард Аведон, Франко Рубартелли, Стивен Майзель, Питер Линдберг и другими.Она - супермодель №1. Весь мир знает ее имя, ее тело, ее лицо. Она смотрит на людей с тысяч фотографий и плакатов, но им мало что известно об этой идеальной красавице. В беседах с Йорном Якобом Ровером она впервые рассказывает о своей жизни. Графиня Вера фон Лендорф, родившаяся в 1939 году в Восточной Пруссии, вспоминает о раннем детстве, проведенном в замке Штайнорт в Мазурах, об отце, графе Генрихе фон Лендорфе, которого казнили в 1944 году за участие в Сопротивлении. А еще о своей невероятной, гламурной жизни в Нью-Йорке и Париже в 60-70-х годах ХХ века. И о темных сторонах мира моды и мира искусства. Эта книга создана на основе сотен записей, частично публикуемых впервые, из личного архива. Это история иконы стиля.
Вера с Джетти(слева)
— А я чем занималась? Проектировала костюмы для телепередачи и пыталась устроиться на работу на этом поприще, но меня не брали. В душе я знала, что никогда не смогу работать служащей. Я хотела делать что-то сама, показать себя. В этом смысле мир моды представлялся наилучшей возможностью — именно его мне и советовала Маргарете Ме. Я начала понимать, что мне нужно преодолеть противоречия собственной натуры. Изменившись, я полностью растворилась в новом образе. — Во время первой встречи мы работали над фотосессией для« Vogue» — я позировала на фоне шелковых платков и чувствовала себя очень непринужденно. Мы мало разговаривали, все шло хорошо. Вдова Хельмута, Джун Ньютон, тоже фотограф, недавно рассказала мне, что ее муж в тот вечер, придя домой, сказал: «Я сегодня работал с удивительно красивой девушкой». По ее словам, он очень мной восхищался. Однако тогда я этого восхищения не замечала. Через некоторое время он устроил меня в рекламу спрея для волос. — Разумеется. Модель всегда продает свое тело, чтобы заинтересовать людей продукцией, которая на ней надета. Но девушки, которые предстают перед камерами фотографов, так не думают. Поначалу и я так не думала. Это все соблазн: вы заигрываете с будущей публикой, в точности как в фильме.
Они боялись, что у них отнимут их пристанище, и разрушали палатку, перерезали кабели, по которым поступало электричество. Все изменилось лишь после того, как наступила тьма, — а нам еще предстояло работать в рыбохранилище, делать гипсовые слепки моего разрисованного тела и снять фильм. Они вдруг возникли перед нами — пьяные, с мешками. Я стояла, освещенная прожекторами, среди погруженного во мрак зала.
Верушка с алмазом Great Chrysanthemum, Нью-Йорк, март 1972 г., фото Ричарда Аведона
— В тот период вышел ваш фильм«
Buddha Bum»(«Будда-бомж», 1998).
— Речь в нем шла о бездомном и Будде,
я была и бродягой,
и Буддой в одном лице. Будда по собственной воле стал нищим,
и я позволила себе соединить его образ воедино с фигурой современного бездомного. Мы снимали утром,
небо было удивительно голубым,
именно так,
как я и хотела. Мой костюм: кожа,
волосы и лохмотья — все голубое.
Меня попросили укоротить волосы и в целом стать более простой и миловидной. Они понимали, что со мной это не пройдет. Они постарались изложить мне свои замечания максимально вежливо, но я все равно восприняла их как покушение на свою независимость. Они хотели принимать решения относительно моей внешности, а на это я не могла согласиться. Аведон хорошо меня понимал, он тоже не представлял себе меня в этом новом образе. И тогда я попросила Либермана и Мирабеллу отпустить меня. После этого они пригласили американскую модель, много снимавшуюся в рекламе, с красивым, тонким лицом. А еще у нее было то, чего не было у меня, — happy face, — и оно хорошо продавалось.
Издательство КоЛибри впервые на русском языке выпустило биографию немецкой супермодели Веры фон Лендорф, известной всему миру как Верушка.
За свою жизнь Вера, урожденная графиня фон Лендорф, дочь германского офицера, казненного за участие в заговоре против Гитлера, смогла преодолеть мучительные жизненные испытания и добиться статуса мировой супермодели. В книге Верушка рассказывает автору о своих удачах и неудачах в профессиональной и личной сферах жизни, о знакомстве с Энди Уорхолом, Ричардом Аведоном, Фрэнсисом Бэконом и Микеланджело Антониони, а также о непростом детстве дочери участника Сопротивления и теневой стороне мира моды и искусства.
Цитаты из книги: «Я хотела делать что-то сама, показать себя. В этом смысле мир моды представлялся наилучшей возможностью».
«Я знакомилась с множеством людей: агентов, актеров, режиссеров, художников, кутюрье, обретала уверенность в себе, училась правильно двигаться. Это давалось нелегко. Прежде всего из-за роста. Для мира от-кутюр мне следовало быть ниже ростом, нежнее, стройнее».
«Я хотела стать совершенно другим человеком и даже назвалась Верушкой - так звучит по-русски уменьшительно-ласкательный вариант имени «Вера». Я обдумала, как должна одеваться, двигаться и разговаривать моя героиня. И решила, что ей следует появиться во всем черном - в дешевой подделке пальто от Живанши, которую я нашла в универмаге «Мэйсиз», в черной фетровой шляпе и черных ботинках из мягкой замши».
«Прежде чем открыть дверь фотостудии, я сказала себе: «Если фотограф меня увидит - он не должен меня забыть». Женщина по имени Верушка вела себя так, словно у нее было полно времени и работа ей не требовалась. Если фотографы интересовались моими снимками - я давала им понять: «Я не ношу с собой свои фотографии. А зачем? Я хочу посмотреть, как вы меня сфотографируете!» Разумеется, этот подход далеко не везде приносил мне удачу: были фотографы, с которыми это не работало. Но со многими - например с Ирвингом Пенном - моя тактика действовала».
Недавно стало известно о результатах работы аналитического агентства W3Techs, согласно которой русский язык является .
Скопируйте код и вставьте в свой блог:
Александр Чанцев
Вера Лендорф. Верушка: Моя жизнь / Пер. с нем. Е. Меникова. М.: КоЛибри; Азбука-Аттикус, 2013. 328 стр.
Верушка – из той же генерации, что и Уорхол и Зонтаг, Дали и Антониони, с кем она общалась и о ком в том числе и вспоминает в своей книге. Только – живая. И даже приезжала в Москву в апреле по случаю выхода перевода этой самой книги – красивая на восьмом десятке, артистичная, благожелательная. Высокая и улыбающаяся. В Мультимедиа Арт Музее она излучала не пафос, но шарм.
Верушка – из той же генерации, что и Уорхол и Зонтаг, Дали и Антониони, с кем она общалась и о ком в том числе и вспоминает в своей книге. Только – живая. И даже приезжала в Москву в апреле по случаю выхода перевода этой самой книги – красивая на восьмом десятке, артистичная, благожелательная. Высокая и улыбающаяся. В Мультимедиа Арт Музее она излучала не пафос, но шарм.
Даже не говоря о ее биографии, которую люди посамовлюбленней растянули бы на несколько томов, она, конечно же, была не только первой великой моделью, но гораздо больше. Бодрийяр в «Соблазне» писал, что в нашу эпоху женщина предстает «производительницей самой себя и пола». Верушка всегда играла с этими понятиями, сначала доведя их до апогея (в бытность свою моделью), затем разрушая, выходя за их пределы (ее боди-арт, когда она с помощью макияжа и краски мимикрировала под окружающую среду, представала в образе животных, растворялась в урбанистическом мусоре). Она буквальным образом опровергала строчки того же Бодрийяра об «анималистической природе» женского соблазна и о том, что «у нас макияж ориентируется на тело как систему отсчета, чтобы лишь подчеркнуть его линии и отверстия» - она вообще мало считалась с общественными установками, делая только то, что интересно ей самой. Потом уж подтягивались остальные: через несколько лет после ее фотоработы, где она сливается с промышленной стеной, Rolling Stones сняли клип, где девушки выходят как бы из стены, Лейбовиц сделала фото разрисованной Деми Мур, явно отсылающее к фото Верушки, 90-е ввели моду на моделей с нестандартной фигурой, перфомансы стали повсеместны…
«Верушка - самая прекрасная женщина в мире. Такие, как она, появляются лишь однажды», писал Ричард Аведон. Графиня Вера фон Лендорф появилась на свет в родовом замке, в древней аристократической прусской семье, перечисление всех титулов, заслуг и фамилий которой займет добрую часть этой рецензии. Детство, впрочем, счастливым не было – мать вышла замуж не по любви, а отец скоро был повешен нацистами за участие в заговоре Штауффенберга против Гитлера. Она пишет, что из-за его казни забыла из детства очень многое: «животные и растения, воду и свет я представляю себе едва ли не яснее, чем отца и мать». Бедность, приют, скитания, унижения: тройные– сначала от нацистов, потом от тех немцев, кто считал заговорщиков врагами Германии, затем от тех, кто не мог простить выходцам из Германии ту войну. Вера вытягивала из депрессий мать, была матерью для своих младших сестренок, но «заразилась» этой депрессией. Потом год лежала с менингитом, когда ее сверстницы ходили по балам на выданье. К тому же – переученная учителями левша, обладательница огромного для женщины рост (183 см) и размера ноги (в юности ей даже сделали мучительную операцию, чтобы сократить его с 45 до 43-го). Как она сказала в фильме «Верушка: Жизнь перед камерой» (2005), ее первой любовью были танцы, второй – живопись. И она не знала, чем заняться в жизни – сорвалась в итоге из художественного колледжа в Италию.
Работа моделью пришла случайно, не сразу. Кто-то сфотографировал, кто-то пригласил. Связи в Италии и Франции рушились, постоянным это не стало. И даже когда она целенаправленно поехала в Нью-Йорк, получалось мало что. Пока она в первый раз в жизни не решила стать другой – стать Верушкой, красавицей с русскими смутными корнями и русским уменьшительным именем (при ее-то росте!), которая не ищет работу моделью, а вот, пожалуй, ради интереса разрешит лучшим фотографам снять ее для обложки Vogue…
Несмотря на всю свою красоту, аристократизм и шарм, Верушка была по сути «телом без органов» Арто – «битник с Парк-Авеню», как назвал ее Ирвинг Пенн, она продавала не свою сексуальность, но фонтанировала идеями, генерировала стиль, привлекала к себе творческих людей, вдохновляла так же, как Уорхол, устраивала личные перфомансы, как Дали… Veruschka is for Style.
Когда сам модельный бизнес был в сильном зачатке (девушки самостоятельно накладывали грим, в ателье стояли прожекторы вместо фотовспышки), она внесла в профессию больше индивидуальности, чем Твигги и Нико. Приходила на съемки в шубе леопардового узора (какой упадочной путь прошла с тех пор мода – по леопардовым расцветкам узнают сейчас наших вульгарных туристок в Анталии…), генерила идеи вместе с Х. Ньютоном и Р. Аведоном (например, до нее не снимали моделей в движении), устраивала представления из простого обеда с Дали и Битти, Джаггером и Капоте… Хватило нескольких минут ее выхода в «Фотоувеличении» Антониони, чтобы ее лицо узнали уже абсолютно все и продюсеры закидывали предложениями сниматься – с кино не получилось, тогдашний ее спутник был слишком ревнив. Когда Life посвящает ей одной 11 страниц (!), Уорхол закатывал вечеринки на 150 человек в ее честь, а футбольный матч на итальянском стадионе заканчивается всеобщим побоищем после ее появления, она все время ищет себя – рисует, фотографирует(ся), ведет дневник («Я сижу в кресле и смотрю в белое небо. Мне нравится этот вид – но всякий раз я содрогаюсь при этом зрелище, словно смотрю в прореху в мирозданье»). Она даже особо не тусуется в те 60-е, которые Грейс Мирабелла в Vogue описала как «Твигги с телохранителем и менеджером. Сапоги гоу-гоу, мини-юбки и психоделия. Боди-арт, Верушка, мода космической эры». Страхи прошлого и разочарование в настоящем преследуют – она несколько раз уезжает в Германию и ложится в клинику с очередным срывом, несколько раз пытается покончить с собой (в Греции она бросилась со скалы, переломав и разорвав свое прекрасное тело), проводит месяцы в полном одиночестве, слушая Моррисона с Диланом и рисуя, или с матерью в глуши. Была еще и коммуна в старом баварском Петерскирхене, где собирались либертены тех лет – Фассбиндер и Николсон, Томас Бернхард и Анджелика Хьюстон.
Она была супермоделью № 1, «Мадонной СМИ», даже не будучи лицом торговой марки и не снимаясь обнаженной. По сути, она делала в модельном бизнесе то, что другие – в обособленном искусстве. Например, Ребекка Хорн , выставляющаяся сейчас в Москве там же, где два месяца назад висели фотографии Верушки, австрийская перфомансистка, с которой у Верушки много общего: богатство в детстве, болезнь и травма войны в юности, затем – работа искусства с собственным телом
С модельным бизнесом она завязала не из-за возраста, а из-за того, что бизнес все больше становился бизнесом – Верушка была слишком индивидуальной и свободной, а тот же Vogue вводил стандарт на обычное счастливое женское лицо. К 70-м годам, когда, если верить фильму «Верушка», ее лицо появилось на обложке 800 журналов, она ушла. Несколько раз потом, впрочем, возвращаясь для различных фотосессий, Верушка стала опять Верой и пошла другими путями, по дорогам своих многочисленных идей. «Поначалу посредством боди-арта я превращалась в животных: я находила их более красивыми, чем люди. Нагота человеческого тела всегда тревожила меня. Иллюзию меха или перьев я воспринимала как возможность трансформации. Это была такая игра – менять свою внешность. Мой первый боди-арт, которым я занималась в 60-е годы, возник из игры, из моды, из стремления к превращениям; он носил декоративный характер. А роспись в стиле камня 1968 года стал началом превращения – возврата к себе. Вскоре после этого началось сотрудничество с художником Хольгером Трюльцшем – благодаря ему я научилась строгости и скупости позы. Боди-арт стал более сложным. Мы разработали специальную технику росписи по телу».
Вера тех лет особенно - ризоматическая структура без центра Делеза, она занимается столь многим. Фотосессии в ливийской пустыни, для которой Вера сама рисует эскизы костюмов, и в снежных горах Японии. Фото-перевоплощения в великих, от Линкольна до Монро (тут уже костюмы ей по знакомству шьют Клейн, Лакруа, Рабан и Гальяно), и ничтожных (черный гангстер-наркодиллер). Кино-роль Дориана Грея и театральная Д"Аннунцио. Рисунки карандашом, инсталляции из пепла. Человек-камень, человек-паук. «Или же человек сходит с ума и попадает в психушку или тюрьму. Я превращалась в стены, двери, камни. В то, что явно противостоит упадку. Это не более и не менее нелепо. Однако всю жизнь ходить на работу в какое-то определенное место – вот это был бы действительно абсурд, и невыносимый», писала сама Вера в дневниках, а критик Р. Михаэлис оценивал ее выставку так: «Идея материализации тела, зародившаяся еще в годы работы моделью, теперь продвинулась до самой грани, вплоть до растворения, до слияния с камнями стены, с металлом ворот, деревом дверной рамы. Эта идея отвечает постоянному диалектическому напряжению мыслительного искусства, согласно которому аннигиляция тела есть одновременно наивысшее выражение его красоты».
В хорошо изданной на глянцевой бумаге книге, составленной из бесед с немецким журналистом Йорном Якобом Ровером, нет глянца и скандальности, но есть откровенность, красота (кстати, много фотографий хорошего качества), грусть, мудрость и ее прекрасная улыбка.
ОТПРАВИТЬ:
| Читать @chaskor |
«Сдавайте валюту!»
Как государство изымало у граждан ценности, чтобы оплачивать индустриализацию
В 15-й главе «Мастера и Маргариты» Михаил Булгаков описывает сон председателя жилтоварищества Никанора Ивановича Босого, в котором его заставляют сдать валюту. Эпизод был навеян впечатлениями от ареста друга писателя филолога Николая Лямина, которого две недели держали в тюремной камере, чтобы он отдал ОГПУ якобы имевшиеся у него ценности. Индустриализация стоила дорого, и молодое советское государство добывало средства всеми доступными способами, в том числе при помощи «отъема денег у населения». Впрочем, некоторые сами были готовы отдать государству последние сбережения в надежде обменять их на продовольствие. О том, как это было, - в отрывке из книги Елены Осокиной «Алхимия советской индустриализации. Время Торгсина» - лауреата премии «Просветитель» 2019 года.
29.11.2019 16:00
Куда тянется ваша рука?
Известный психолог, журналист, педагог (читатели «Частного корреспондента» знают его по книге «1001 вопрос про ЭТО», программе «Соло на клавиатуре», а также по многочисленным выступлениям на радио и ТВ) Владимир Шахиджанян подготовил новую онлайн-книгу «Курить, чтобы бросить!». Парадоксальное название. Да-да, В.В. Шахиджанян предлагает курить и читать книгу. И уверяет, что к концу книги человек автоматически перестанет курить. Просто не захочет дымить - и всё тут. Предлагаем вашему вниманию фрагмент из этой онлайн-книги.
