Вопрос довольно простой: есть ли у человека с точки зрения Православия подсознание? Я пока считаю, что подсознание это то, что приобретено неосознанно во время жизни, а душа дана Богом. Тогда имеют право на существование психологи и психианалитики, ведь они лечат не душу, а неправильные жизненные установки, какую-нибудь зациклинность.
Отвечает иеромонах Иов (Гумеров):
Христианской антропологии не противоречит мысль о существовании в человеке особой области, которая включает неосознанные представления, скрытые мысли и чувства, забытые образы. Простым подтверждением этому является активность во время сна. «Сновидение есть движение ума при неподвижности тела», – пишет преподобный Иоанн Лествичник (Лествица. 3:25). Еще Аристотель советовал художникам и философам руководствоваться сновидениями. Более определенно это сформулировал Г.В. Лейбниц, утверждавший, что человек во сне изобретает то, что наяву потребовало бы многих размышлений. Существует немало примеров, подтверждающих эту мысль. Достаточно вспомнить некоторые открытия: закон индукции Карла Гаусса, периодическую таблицу Д.И.Менделеева, планетарную модель атома Нильса Бора.
Для православного богословского учения неприемлемой является не идея подсознательного, а разработка ее в различных психоаналитических концепциях. Построения З.Фрейда весьма примитивны. Личность имеет трехчленную структуру: Сознание – Предсознательное – Бессознательное (1905г.). Позже в 20-е годы он видоизменил схему: Я – Оно – Сверх Я. Почти все психические процессы понимаются как проявление основополагающей психической энергии либидо (лат. libido – влечение, желание, страсть, стремление), которое для него является синонимом сексуального влечения. Психика человека трактуется как сфера господства бессознательных влечений к сексуальному удовольствию. Влечения эти, маскируясь, проникают в сознание, постоянно угрожая единству "Я". Социальную деятельность и культурное творчество он рассматривал как сублимацию, т.е. преобразование и переключение энергии сексуальных влечений. Сознание рассматривается как цензура. Все запретное вытесняется в область подсознания. С.Л.Франк довольно точно называет построения З.Фрейда сексуальным материализмом, подобно тому, как учение К.Маркса является экономическим материализмом. «Многие "образованные" люди воспринимают это наименование как оскорбление; они отомстили за него, бросив психоанализу упрек в "пансексуализме". Кто считает сексуальность чем-то постыдным и унизительным для человеческой природы, тому вольно пользоваться более благозвучными выражениями эрос и эротика. Я сам мог бы поступить таким же образом и этим самым избавился бы от многих возражений; но я не сделал этого, потому что не хотел уступать малодушию. Неизвестно, к чему это привело бы; сначала уступают на словах, а потом мало-помалу и на деле. Я не нахожу никакой заслуги в том, чтобы стыдиться сексуальности; греческое слово эрос, которое должно смягчить позор, является, в конце концов, не чем иным, как переводом слова "любовь", и, наконец, кто может выжидать, тому нет нужды делать уступки. Итак, мы попытаемся предположить, что любовные отношения (индифферентно говоря: эмоциональные привязанности), составляют сущность массовой души» (З.Фрейд. "Массовая психология и анализ человеческого "Я"). Можно ли говорить о каком-то серьезном лечении психики методикой, в основании которой лежит столь примитивное понимание человека?
К.Юнг в своем учении о подсознательном преодолевает грубое сведение человеческой природы к физиологическому началу. Центральным концептуальным понятием у него является коллективное бессознательное . «Бессознательное, как совокупность архетипов, является осадком всего, что было пережито человечеством, вплоть до самых его темных начал. Но не мертвым осадком, не брошенным полем развалин, а живой системой реакций и диспозиций, которая невидимым, а потом и более действительным образом определяет индивидуальную жизнь» (К.Юнг. Структура души). К.Юнг был человеком, полностью отпавшим от великой христианской традиции. Он не говорит ни о трансцедентности Бога, ни о действительном духовном мире, ни о реальном религиозном опыте. Для него объективным в религии были лишь образы глубин бессознательного. При таком сведении религии к архетипическим символам и образам невозможна действенная терапия. Если человек совершил серьезный грех, и он его подсознательно угнетает (по причине духовной неопытности он его не осознает), то задача священника помочь увидеть причину его внутреннего болезненного состояния, чтобы он мог принести покаяние в таинстве исповеди и уврачевать душу.
Уныние и болезненное душевное состояние многих людей порождены конфликтом между неверием на уровне сознания и бессознательной потребностью духовной жизни, которая неистребима в человеке, имеющем образ Божий. Никакая работа с образами и символами не поможет. Только преодоление конфликта между неудовлетворенной фундаментальной потребностью души и реальным образом жизни может помочь человеку избавиться от источника болезни.
Христианская антропология не только не отрицает подсознательное, но определенно говорит о темных глубинах падшего человеческого естества. «О истина, свет моего сердца, пусть не говорит со мной темнота моя! Я скатился в нее, и меня обволокло тьмой, но и там, даже там я так любил Тебя. Я скитался и вспомнил Тебя» (Блаж. Августин. Исповедь. Кн.12. X). Вся духовная жизнь христианина направлена на то, чтобы не только осветилось сознание, но и очистилось и преобразилось сердце.
*) В настоящее время митрополит Хабаровский и Приамурский – Прим. Ред.
Это – тезисы. Ими я пользовался при докладе, так и поместил здесь. Крупным шрифтом выделены главные, на мой взгляд, мысли. Строчным – главные цитаты, в основном, свт. Феофана.
В своей работе "Душа человека. Опыт введения в философскую психологию" (М., 1917; переизд.: СПб., 1995) Семен Людвигович Франк вынужден был констатировать: «Слово "сознание", которое, на первый взгляд, все понимают одинаково, т. е. относят к одному и тому же кругу явлений, в действительности есть одно из самых многозначных и неопределенных слов человеческого языка» (Франк. 1995, с. 469). За те почти девяносто лет, прошедших с момента написания этих строк, к окончательной ясности в этом вопросе так и не пришли. Множество подходов к проблеме сознания в конечном итоге привело и к множеству различных точек зрения на него .
Рубинштейн С.Л. , говоря о личности:
Именно потому, что всякая деятельность исходит от личности, как ее субъекта, и, таким образом, на каждом данном этапе личность является исходным, начальным, психология личности в целом может быть лишь итогом, завершением всего пройденного психологическим познанием пути, охватывая все многообразие психических проявлений, последовательно вскрытых в ней психологическим познанием в их целостности и единстве.
«Вопрос… изучения личности, – это вопрос о ее самосознании» (Рубинштейн) , посему подобные мысли могли быть отнесены и к самосознанию.
Логика здесь проста:
– во-первых, изначально самосознание представляется – черным ящиком, мы не знаем о нем ничего достоверно;
– во-вторых, единственный приемлемый методологический подход в этом случае – исследовать многообразие психических проявлений; конечно, научными методами;
– и, в-третьих, из этих частных знаний, как мозаик, сложить образ во всей полноте, построить законченную теорию самосознания.
Но даже после первого взгляда становится ясным: путь этот бесконечен, а цель недостижима (если именно этим путем следовать) .
– достаточно ли научной методологической базы для изучения свойств человеческого духа, к коим относится и самосознание? Думаю, нет. Научные методы вполне применимы к лишь явлениям материальным; личность, самосознание – явления духовного порядка;
– вряд ли удастся изучить хотя бы одно психическое проявление: почти с неизбежностью возникнут (и возникли) разные точки зрения, а из них – разные гипотезы, теории, школы. Что уж говорить о многообразии.
– Но даже если допустить, что исследовать (а значит построить общепринятую теорию) каждое психическое проявление все же удастся, это вовсе не означает, что удастся из этих мозаик сложить целостную картину самосознания. Опять же общепринятую.
Да и сам С.Л. отмечал: « Как ни велико значение проблемы личности в психологии, личность в целом никак не может быть включена в эту науку» . А, следовательно, и самосознание.
Святоотеческая парадигма строится на иных основаниях. Главное из них в том, что самосознание – вовсе не является «черным ящиком», во всей полноте личность явлена через Евангелия, через образ Христа. Причем, Личность совершенная, божественная. Святые отцы раскрыли духовный и аскетический аспекты самосознания. А психологи русской школы (Снегирев, Несмелов, Зеньковский) – психологический.
Тема моего выступления – «Проблема самосознания в святоотеческом понимании». Но с вашего позволения, я несколько переформулирую ее: «Феномен самосознания. Святоотеческий подход» . Наиболее полно и системно (из известных мне работ) этот подход изложен в фундаментальном труде свт. Феофана Затворника «Начертание христианского нравоучения» . Мой доклад основан на этой работе. По мере необходимости, для раскрытия или пояснения тех или иных мыслей свт. Феофана, я буду обращаться к работам В.А. Снегирева и прот. Василия Зеньковского.
« Самосознание , – пишет прот. Василий, – является основным признаком личности в человеке». Оно «имеет своим объектом… глубину и неисчерпаемость жизни внутри человека; и потому самосознание есть… сознание своего единства,своего «я», своего своеобразия, отдельности» . Эту глубину и неисчерпаемость, вряд ли можно выразить в словах. Тем более найти научное определение.
Известны попытки такого рода. Вот одна из них: « вертикальный контур, который объединяет все уровни и подсистемы человека, формирует его вертикальную, иерархически упорядоченную целостность, при достижении которой проявляется максимальный синергетический эффект, а уровень энтропии человека как живой системы максимально снижается ». Absurdum per absurdum.
Потому В.А. Снегирев определяет сознание, как « просто присутствие в душе какого-либо определенного состояния, живого и действующего, или некоторой их суммы ». И свт. Феофан Затворник не стремится дать исчерпывающего определения in ratio, понимая, всю невозможность этого. Он ограничивается следующим: « Особенный оборот сознания есть самосознание, или самопознание. Оно преимущественно обращено внутрь и различает себя от своих действий, возносясь над тем и другим ».
А далее начинается то, что у святых отцов называется духовным рассуждением, высшим даром Бога. В чем этот оборот? Вовсе не в том, что самосознание – это сознание, обращенное вовнутрь, на себя; оно может быть направлено и вовне. Самосознание – это нравственное сознание, т.е сознание через призму нравственного чувства.
Человек – существо нравственное, а значит, должен обладать « сознанием собственно нравственным, называемым самосознанием, в коем человек сознает себя лицом, обязанным к целесообразной деятельности, к делам ответным, подлежащим отчету ».
Странно, не так ли? Однако вот слова С.Л. Рубинштейна: « Сознание человека – это вообще не только теоретическое, познавательное, но и моральное сознание, – а далее еще более сильное утверждение, – Свое психологически реальное выражение оно получает в том, какой внутренний смысл приобретает для человека все то, что совершается вокруг него и им самим ».
Итак, нравственное сознание по определению является самосознанием.
Любой акт самосознания (будь то мысль, образ, поступок) неизменно сопровождается нравственным чувством. Это, нравственное чувство, с одной стороны переживается, как нечто цельное, единое, а с другой возникает, как совокупность, взаимодействие других чувств. В.А. Снегирев выделяет таковых четыре:
« Свои (и чужие) действия, вне зависимости от их приятности и полезности, человек
– различает, как плохие и хорошие;
– чувствует необходимость, тяготение делать хорошие и избегать плохих (чувство долга);
– чувствует возможность, имеет свободу выбора, к чему склонить свою волю (чувство свободы, нравственная свобода);
– ощущает в душе удовлетворение при совершении добра и мучение при совершении зла (одобрение или мучение совести);
– переживает чувство одобрения, когда добро сопровождается удовольствием, а зло – наказанием (чувство справедливости);
Последние четыре возникают в душе столь быстро, почти одновременно, что сливаются в единое состояние, чувство ». Которое и является нравственным чувством.
Отметим еще раз, что такой сложный эмоционально-чувственный нравственный процесс сопровождает всякий акт самосознания.
И еще раз подчеркнем: всякое душевное действие, которое не включает в себя нравственное чувство, не есть акт самосознания. Даже если оно направлено вовнутрь. (Нравственное чувство, будучи направлено на какой-либо предмет, «делает его своим», включая его в сферу личных переживаний (но таких, кот. описаны выше), как бы включает его в сферу личности).
Чем интенсивнее и стабильнее нравственное чувство, тем яснее, отчетливее самосознание. Тем на более высоком нравственном уровне находится человек. Это очевидно.
Но с самосознанием связан другой феномен, исключительной важности: религиозное сознание. В.А. Снегирев утверждает следующее: « Идея бесконечного всемогущего Существа есть составная часть процесса самосознания… Степень ясности этой, последней идеи потому всегда пропорциональна степени ясности первой: смутна, неопределенна идея собственной личности, – смутна и идея Личности бесконечной; ясно, определенно и отчетливо сознается человеком особность собственной его личности и ее свойства, – ясно, определенно возникает представление особности и главных свойств Личности бесконечной ».
Иными словами, чем отчетливее мое самосознание (чем яснее представлена моя личность в моем сознании, чем интенсивнее нравственное чувство), тем отчетливее мое восприятие Бога.
Долгие годы свт. Феофан всматривался в движения собственной души и душ огромного количества людей, общавшихся с ним и назидавшихся у него. Он указывает три элемента самосознания «в коем человек сознает себя лицом, обязанным к целесообразной деятельности, к делам ответным, подлежащим отчету».
По свт. Феофану основных таких структурных элемента три: целесообразность, долг и ответственность. Т.е. осознание того факта, что я:
1. обязан совершать определенные дела, которые
2. должны иметь определенную цель (сопровождаться чувством долга к ее достижению) и
3. подлежать отчету (перед кем-то или чем-то).
Собственно весь колоссальный, глубочайший труд «Начертание христианского нравоучения» – это весьма детально заданный вектор духовно-нравственного развития. Два его полюса: человек-грешник (непросвещенный благодатью) – это исходное состояние. Конечное, цель развития – истинный христианин, человек духовно преуспевший. Каковы духовные состояния грешника и христианина?
Основное различие между ними – способность возвысится над собою и над внешним миром. Свт. Феофан говорит об этой способности весьма емко и доходчиво. Приведу его слова:
о человеке, работающем греху и страстям, несомненно известно, что он не возвышается над внешним миром, а напротив, увлекается им, живет в нем, как бы сорастворяется с ним, почему и называется внешним, вне себя живущим, ушедшим из себя. Благосостояние внешних вещей своих он считает благосостоянием собственного лица и, напротив, неблагосостояние их – своим несчастием. Оттого покушение на ущерб или самый ущерб в одежде, доме, мебели, месте и проч. глубоко потрясают его, поражают в самое сердце.
Не возвышается он также и над внутренним своим миром, но так же, как внешними вещами, увлекается и механизмом внутренних своих движений. Обыкновенно говорят: я задумался, был в забытье, не помню, что со мною было и около меня... то есть в это время он увлекался движением мыслей, или был вне себя от радости, убит горем, в сердцах вышел из себя... то есть предал себя движениям сердца; или не вспомнишься в хлопотах и заботах: то нужно, другое нужно... то есть беспрерывно гонять все вперед и вперед многообразные желания воли. Очевидно, что преданный греху не властен над внутренними движениями, а втеснен как бы в них, влечется ими, как воин, стесненный внутри полка. И это не на один только час, а постоянно. Таков уж закон его жизни внутренней: вестися как ведомому .
Это опаснейшее из обольщений лица грешного. Все, что возникает внутри, считает он собственно собою и стоит за то как за себя, как за свою жизнь. Оттого и отказать себе ни в чем не хочет.
Между тем мало ли всевается в нас совне от сатаны и мира, кроме того, что возникает от живущего в нас греха, которого тоже не следует считать собою?
Первое действие благодатного пробуждения грешника состоит в извлечении души из механизма его внутренней и внешней жизни и в возвышении над течением ее... Здесь, следовательно, полагается первая возможность сознанию истинному и полному .
Вот слова известного психолога В.И. Слободчикова: «Практика работы с сознанием означает, что благодаря стремлению человека, его действиям сознание перестает быть чем-то спонтанным, относящимся к природе (бытию) непосредственным автоматическим функционированием. Сознание впервые начинает быть рефлексией. Рефлексия и выступает как разрыв, как выход человека из полной поглощенности непосредственным… процессом жизни для выработки соответствующего отношения к ней» (Психология человека, с.183. Сказано об одном и том же, но разным языком).
С сей минуты оно и начинается, ибо первый взор человека под действием благодати обращается на его существенные отношения: на них прежде всего падает свет ее. Затем уже внимательный к себе не сходит с сей высоты духа. Око его вознесено над всем своим и над всем соприкосновенным к нему, и все то сознает и видит он ясно, как страж какой.
Самосознание состоит у истинного христианина на высшей степени совершенства. Так – он ясно знает свои действиязнать свои действия означает:
– помнить отчетливо факты внутренней и внешней жизни,
– насколько они чисты или греховны,
– вполне помнить, осознавать их «силу и смысл» (смысл – для чего они, куда ведут в данной ситуации,цель их? Или содержание?),
– что послужило их побудительной причиной,
Знает, что он значит сам, что его ожидает, в каком он состоянии, в каких отношениях к другим...
– каково его внутреннее состояние сейчас, в данный, текущий момент,
– каковы его взаимоотношения отношения с людьми,
– что в духовном отношении он из себя представляет в данный период жизни,
– какова тенденция его духовного развития.
«В обыкновенных познаниях человеческих – узнал раз хорошо какой-либо предмет, и часто на всю жизнь знаешь его хорошо, без помрачения познания о нём.
А в вере не так. Раз познал, ощутил, осязал, думаешь: всегда так будет ясен, осязателен, любим предмет веры для души моей.
Но нет: тысячу раз он будет потемняться для тебя, удаляться от тебя и как бы исчезать для тебя, и что ты прежде любил, чем жил и дышал, к тому по временам будешь чувствовать совершенное равнодушие, и надо иногда воздыханием и слезами прочищать себе дорогу, чтобы увидеть его, схватить и обнять сердцем.
Это от греха, то есть от непрерывных нападок на нас лукавого духа и постоянной вражды его к нам».
Святой праведный Иоанн Кронштадтский
О БОРЬБЕ С «ЛУКАВЫМИ ГРЕХАМИ»
или как избавиться от страстей, ведущих к гибели души
Главные пороки нашей души по определению святых отцов
Святоотеческая аскетика в своём многовековом опыте выработала учение о страстях как источнике греха.
Отцов-аскетов всегда интересовал первоисточник того или иного греха, а не самое уже осуществлённое злое дело. Это последнее есть только продукт глубоко укоренённой в нас греховной привычки или страсти, которую аскеты именуют иногда «лукавым помыслом» или «лукавым грехом». В своём наблюдении за греховными привычками, «страстями» или пороками отцы-аскеты пришли к ряду заключений, которые в их аскетических писаниях очень тонко разработаны.
Этих пороков или греховных состояний очень много. Преподобный Исихий Иерусалимский утверждает: «много страстей сокрыто в наших душах; но обличают они себя только тогда, когда являются на глаза причины их».
Опыт наблюдений и борьбы со страстями позволил свести их в схемы. Наиболее распространённая схема принадлежит преподобному Иоанну Кассиану Римлянину, которому следуют и Евагрий, Нил Синайский, Ефрем Сирин, Иоанн Лествичник, Максим Исповедник и Григорий Палама.
Согласно этим святым все греховные состояния человеческой души могут быть сведены к восьми главным страстям: 1) чревоугодие, 2) блуд, 3) сребролюбие, 4) гнев, 5) печаль, 6) уныние, 7) тщеславие и 8) гордость.
Уместно спросить, почему отцы Церкви, чуждые всякой схоластической засушенности и схематизации, так упорно настаивают на этих восьми греховных пороках в нашей душе? Потому, что собственным наблюдением и личным опытом, проверенным опытом всех аскетов, они пришли к заключению, что упомянутые восемь «лукавых» помыслов или пороков -- главные возбудители греха в нас. Это первое. Кроме того, в этих аскетических системах страстей наблюдается большая внутренняя диалектическая связь. «Страсти, подобно звеньям цепи, держатся одна за другую», учит преподобный Исаия Нитрийский («Добротолюбие», том I). «Злые страсти и нечестие не только вводятся одна через другую, но подобны суть одни другим», - подтверждает святитель Григорий Палама (Беседа 8-я).
Эта диалектическая связь проверена всеми писателями-аскетами. Страсти перечислены у них именно в такой последовательности потому, что генетически страсть от страсти имеет своё наследственное начало. Упомянутые выше писатели прекрасно рассказывают в своих аскетических творениях о том, как из одной греховной привычки незаметно возникает другая, или лучше, как одна из них коренится в другой, сама порождая последующую.
Чревоугодие есть самая естественная из страстей, так как возникает из физиологических потребностей нашего организма. Голод и жажду чувствует всякий нормальный и здоровый человек, но при неумеренности в этой потребности естественное становится «чрезестественным», противо-естественным, стало быть, и порочным. Чревоугодие, то есть пресыщение и неумеренность в питании, естественно возбуждает плотские движения, сексуальные порывы, которые приводят, при несдержанности, то есть при неаскетическом настроении, к страсти блуда , от которой порождаются всевозможные блудные помыслы, пожелания, мечтания и т.д. Для удовлетворения этой постыдной страсти человеку нужны средства, материальное благополучие, избыток денег, что приводит к порождению в нас страсти сребролюбия , от которой ведут начало все грехи, связанные с деньгами: расточительность, роскошь, жадность, скупость, вещелюбие, зависть и прочее. Неудачи в нашей материальной и плотской жизни, неуспех в наших расчётах и плотских планах приводят к гневу, печали и унынию . От гнева рождаются все «общежитейские» грехи в виде раздражительности (в светском обиходе именуемой «нервностью»), несдержанности в словах, сварливости, ругательной настроенности, озлобленности и прочее. Всё это можно развить и более подробно и глубоко.
Есть в этой схеме страстей и другое подразделение. Страсти, только что поименованные, могут быть или плотскими, то есть так или иначе связанными с телом и нашими естественными потребностями: чревоугодие, блуд, сребролюбие ; или духовными, происхождение которых надо искать не непосредственно в теле и в естестве, а в душевной сфере человека: гордость, печаль, уныние, тщеславие . Некоторые писатели (например, Григорий Палама) поэтому относятся к плотским страстям, если не снисходительнее, то считают их всё же более природными, хотя и не менее опасными, чем страсти духовного порядка. Деление на «опасные» грехи и на «мелкие» отцам было в корне чуждо.
Кроме того, писатели-аскеты различают в этих схемах страсти, происходящие от пороков, от зла непосредственно (три плотские страсти и гнев), и ведущие своё начало от добродетели, что особенно опасно.
В самом деле, освободившись от вековой старой греховной привычки, человек может возгордиться и предаться тщеславию. Или же, наоборот, в своём стремлении к духовному усовершенствованию, к ещё большей чистоте, человек употребляет известные усилия, но ему ничего не удаётся, и он впадает в печаль («яже не по Бозе», как говорят эти святые) или же в ещё более злостное греховное состояние уныния, то есть безнадёжности, апатии, отчаяния.
Страсти открытые и тайные
Может быть принято деление на страсти открытые и тайные. Пороки чревоугодия, сребролюбия, блуда, гнева очень трудно скрывать. Они прорываются на поверхность при каждом удобном случае. А страсти печали, уныния , иногда даже тщеславия и гордости , могут легко маскироваться, и только опытный взгляд вдумчивого духовника, с большим собственным опытом может вскрыть эти потаённые заболевания.
Тонкие психологи, отцы-аскеты, на основании своего опыта знают, что опасность страсти не только в том, что она проникла в душу человека, но и в том, что она потом властвует над человеком через привычку, через воспоминание, через бессознательное влечение к тому или иному греху . «Страсть, - говорит святой Марк Подвижник, - самовольно возращённая в душе делом, восстаёт потом в любителе своём насильно, хотя бы он того и не хотел» («Добротолюбие», том I).
Демоны страстей телесных и демоны душевных страстей
А вот Евагрий монах поучает нас так: «О чём мы имеем страстную память, то прежде на деле воспринято со страстью, о том после будем иметь страстную память» (там же). Тот же подвижник учит, что не все страсти одинаково долго владеют человеком. Демоны страстей телесных скорее отходят от человека, так как с годами тело стареет и физиологические потребности уменьшаются. Демоны же душевных страстей «до самой смерти упорно стоят и тревожат душу (там же).
Проявление страстных влечений различно: оно может зависеть или от внешней возбудительной причины, или же от укоренившейся в подсознании привычки. Вот тот же Евагрий пишет: «признаком страстей, действующих в душе, бывают или какое-либо произнесённое слово, или телом совершённое движение, из которых враг узнаёт, имеем ли мы в себе их помыслы, или же отвергли их» (там же).
Различные способы врачевания порочных страстей
Как различны причины и возбудители страстей, телесных или духовных, так различно должно быть и врачевание этих пороков. «Духовныя страсти берут своё начало от людей, а телесныя от тела», - находим мы в поучениях этого отца-аскета. Посему, «движение плотских страстей пресекает воздержание, а душевных - духовная любовь (там же). Приблизительно то же говорит и преподобный Иоанн Кассиан Римлянин, особенно тонко разработавший учение о восьми главных страстях: «духовныя страсти надо врачевать простым врачеванием сердца, тогда как плотския страсти врачуются двояко: и внешними средствами (то есть воздержанием), и внутренними» («Добротолюбие», том II). Тот же подвижник учит о постепенном, так сказать, систематическом лечении страстей, так как все они находятся между собой во внутренней диалектической связи.
«Страсти: чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, печаль и уныние соединены между собою особым неким сродством, по коему излишество предыдущей даёт начало последующей… Потому против них надо сражаться тем же порядком, переходя в борьбе с ними от предыдущих к последующим. Чтобы победить уныние, сначала надо подавить печаль; чтобы прогнать печаль, прежде нужно подавить гнев, чтобы погасить гнев, нужно попрать сребролюбие; чтобы исторгнуть сребролюбие, надо укротить блудную страсть; чтобы подавить эту похоть, надо обуздать чревоугодие» (там же).
Таким образом, надо учиться бороться не со злыми поступками, а с порождающими их лукавыми духами или помыслами . Бесполезно бороться с уже совершившимся фактом. Дело сделано, слово сказано, грех, как злой факт, уже совершён. Сделать бывшее небывшим никто не в состоянии. Но предотвращать в будущем подобные греховные явления человек может всегда, коль скоро он будет следить за собой, внимательно анализировать, откуда исходит то или иное греховное явление и бороться с породившей его страстью .
Поэтому при раскаянии человека в том, что он часто позволяет себе сердиться, ругать свою жену, раздражаться на детей и на сослуживцев, надо, прежде всего, обращать внимание на укоренённую страсть гнева, от которой и ведут своё начало эти случаи раздражительности, бранных выражений, «нервности» и прочее. Человек, свободный от страсти гнева, человек по природе благостный и добродушный и не знает совершенно этих грехов, хотя он может быть подвержен каким-либо другим грехам.
Когда человек жалуется, что у него бывают срамные помыслы, грязные сны, похотные желания, то ему надо всячески бороться с укоренённой в нём, вероятно, с детских лет, страстью блудной, приводящей его к нечистым снам, помыслам, желаниям, взглядам и прочее.
Точно также частое осуждение ближних или насмешки над чужими недостатками указывают на страсть гордости или тщеславия, которая порождает такое самомнение, приводящее к этим грехам.
Разочарованность, пессимизм, плохое настроение, а иногда и мизантропия происходят также от внутренних причин: или от гордости, или от уныния, или же от печали, которая не «по Бозе», то есть не спасительная печаль. Аскетика знает печаль спасительную, то есть недовольство собой, своим внутренним миром, своей несовершенностью. Такая печаль приводит к самоконтролю, к большей строгости к себе. Но есть и такая печаль, которая происходит от людских оценок, от жизненных неудач, от мотивов не духовных, а душевных, что вместе взятое не спасительно.
Духовная и богоугодная жизнь слагается не из «добрых дел», то есть не из фактов положительного содержания, а из соответствующих добрых настроений нашей души, из того, чем душа наша жива, куда она стремится . От добрых привычек, от правильного настроения душевного порождаются и добрые факты, но ценность не в них, а в самом содержании души.
Покаяние и исповедь - наши помощники в борьбе с греховными страстями. Отличие православного понимания исповеди и покаяния от католического
Таким образом, не добрые дела в их реальной конкретности, а добродетельное состояние души, общее стремление к святости, к чистоте, к богоуподоблению, к спасению, то есть обожению, - вот устремление православного христианина. Не грехи, как осуществлённые в отдельности конкретные злые факты, а породившие их страсти, пороки, лукавые духи, - вот против чего и с чем надо бороться . У пришедшего на исповедь должно быть чувство греховности , то есть болезненное состояние его души. Покаяние состоит в решительном желании освободиться от пленяющих нас греховных состояний, то есть вышеупомянутых страстей .
Чрезвычайно важно воспитывать в себе не юридическое понимание добра и зла, а святоотеческое. «Добродетелью называется то сердечное настроение, когда сделанное воистину благоугодно», - учит святой Марк Подвижник («Добротолюбие», том I). Он же говорит: «Добродетель одна, но имеет многообразные делания» (там же). А Евагрий поучает, что «деятельная жизнь (то есть практика добродетелей) есть духовный метод, как очищать страстную часть души» (там же). Не надо думать, что «дела сами по себе достойны геенны или Царствия, но что Христос воздаёт каждому как Создатель и Искупитель наш, а не как Соразмеритель вещей (там же), а мы совершаем добрые дела не ради воздаяния, но для сохранения данной нам чистоты» (там же). Надо, наконец, учиться ожидать не награду юридическую, а стяжать благодать Святого Духа, сделать свою душу обителью Его. Об этом учили все отцы Церкви, а особенно преподобный Макарий Египетский, а в наше время преподобный Серафим Саровский. Иначе, доброделание ради награды, превращается по словам Евагрия в промысел («Добротолюбие», том I, сравните: преподобный Исихий Иерусалимский, - «Добротолюбие», том II).
Говоря образно, православное понимание исповеди и покаяния отличается от католического именно в этом пункте. Римский юридизм и прагматизм сказался и здесь. Латинский духовник во время исповеди гораздо больше судья; тогда как православный по преимуществу целитель. Исповедь в глазах латинского духовника есть больше всего трибунал и следственный процесс; в глазах православного священника это момент медицинской консультации.
В латинских практических руководствах для исповеди священнику внушается именно такой взгляд. Исповедь совершается у них в рамках логических категорий: когда? кто? с кем? сколько раз? под чьим влияние? и т.д. Но всегда самым главным в глазах западного духовника будет грех как злое дело , как факт, как акт греховной воли. Духовник произносит свой суд о совершённом отрицательном факте, требующем своего воздаяния по правилам канонического кодекса. Православному духовнику, наоборот, важнее не греховные факты, а греховные состояния. Он, как целитель, стремится обнаружить корни данной болезни, вскрыть глубоко скрытый нарыв, как источник всякого внешнего поступка. Он не столько изрекает судебный приговор, сколько подаёт целительный совет.
Юридическая точка зрения пронизывает по всем направлениям латинское богословие и их церковную жизнь. Исходя из греха или добродетели, как злого или доброго дела, они ставят именно на этой совершённой реальности своё логическое ударение. Их интересует количество добрых или злых дел. Они таким образом приходят к достаточному минимуму добрых дел, а отсюда выводят учение о заслугах сверхдолжных, что породило в своё время известное учение об индульгенциях. Самое понятие «заслуга» является чисто юридическим и православным писателям совершенно несвойственно. Латинский юридизм усвоил себе формальное понимание и качества нравственных поступков. Они внесли в своё нравственное богословие и учение о так называемых «адиафорах», то есть безразличных делах, ни злых, ни добрых, что через наши схоластические учебники постепенно проникало и в сознание семинаристов и священников. Оттуда же проникла к нам в учебники нравственного богословия и точка зрения вменяемости и невменяемости греха, учение о столкновении обязанностей и прочих проявлений этики закона, а не этики благодати.
Можно схематизировать сказанное ещё и таким образом. Для западного сознания первенствующее значение находится в логических схемах, в юридическом понимании греха и добродетели, в рубриках нравственной казуистики. Православное сознание, воспитанное на традиции святоотеческой древности, основывается на опыте духовной жизни писателей-аскетов, подходивших к греху как к духовной немощи и стремившихся посему эту немощь исцелять. Они находятся больше в категориях нравственной психологии, глубоко пастырского психоанализа.
Во время исповеди надо всемерно стараться проникнуть в «глубины души», в потаённые области человеческого подполья, подсознания, неосознанных греховных привычек. Надо не грехи обличать, то есть не за данный поступок обличать себя и судить за совершённое дело, а попытаться найти, где лежит корень всех грехов; какая страсть в душе наиболее опасна; как легче и действеннее искоренить эти застарелые привычки .
Хорошо, когда на исповеди мы перечисляем все свои совершённые дела или, может быть даже по старой детской привычке прочитаем их по записке, чтобы не забыть какой-нибудь грех; но внимание обращать надо не столько на эти грехи, сколько на их внутренние причины . Надо пробуждать сознание своей общей греховности, при наличии сознания того или иного греха. По меткому выражению отца Сергия Булгакова, надо обращать внимание не столько на «арифметику греха», сколько на «алгебру греха».
Такое распознание наших душевных недугов и их врачевание несравненно правильнее, чем принятое латинянами перечисление грехов, греховных поступков людей. Вести борьбу только с грехами, обнаружившимися в поступках, было бы также безуспешно, как срезывать появляющуюся в огороде сорную траву, вместо того, чтобы вырывать её с корнем и выбрасывать. Грехи являются неизбежным произрастанием своих корней, то есть страстей души… Точно также невозможно успокаивать себя тем, что я сравнительно мало допускаю греховных поступков: необходимо воспитывать в себе постоянные благие склонности и расположения, в чём и заключается христианское совершенство или спасение.
Спасётся ли христианин верой или добрыми делами?
Десятословие Ветхого Завета возбраняет греховные дела, а блаженства Христовы предлагают не дела, а расположения ; разве только миротворчество можно назвать делом, но ведь оно доступно лишь тем верующим, которые пропитали свою душу сердечной благожелательностью к людям. Бесконечный спор богословов Европы о том, спасётся ли христианин верой или добрыми делами, обнаруживает и в том и в другом лагере общее непонимание нашего спасения. Если эти богословы не хотят научиться у Спасителя правильному пониманию, то ещё яснее изобразил его апостол Павел: «Плод духовный есть - любы, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание». Не дела, не поступки сами по себе ценны в очах Божиих, а то постоянное настроение души, которое описано в вышеприведённых словах.
О постепенном развитии греха в нас
Вторая тема, которую следует развить в вопросе о разных грехах, это тема о постепенном развитии греха в нас. Святые отцы-аскеты оставили нам в своих писаниях немало ценных наблюдений и по этому поводу.
Очень распространённое заблуждение у христиан, приходящих на исповедь, состоит в том, что тот или иной грех «как-то», «вдруг». «откуда-то», «ни с того ни с сего» овладел волей грешника и заставил его совершить этот именно дурной поступок. Из только что сказанного о святоотеческом учении о грехах, как проявлениях дурных привычек или страстей, гнездящихся в нашей душе, должно быть ясно, что «ни с того ни с сего» или «откуда-то» грех сам собой не является в душе человека. Греховный поступок, или отрицательный феномен духовной жизни давным-давно уже проник под тем или иным влиянием в наше сердце, незаметно там укрепился и свил соё гнездо, превратившись в «лукавый помысел» или страсть. Данный поступок - это только поросль, порождение этой страсти, против коей и надлежит вести духовную брань.
Но аскетика знает и нечто большее и зовёт к более действенной борьбе. В целях духовной гигиены, или, лучше сказать, духовной профилактики аскетические писания предлагают нам тонко разработанный анализ постепенного зарождения и развития в нас греха.
В произведениях таких прославленных духовных писателей, как св.Ефрем Сирин, св.Иоанн Лествичник, преподобный Исихий Иерусалимский, преподобный Марк Подвижник, св.Максим Исповедник и другие, дано, на основании собственного наблюдения и опыта, такое описание происхождения греха: прежде всего, грех зарождается не на поверхности тела, а в глубинах духа. Тело, само по себе, не виновато и не является источником греха, а только орудием, через которое тот или иной греховный помысел может проявиться. Начинается всякий грех не внезапно, не автоматически, а через сложный процесс внутреннего созревания той или иной лукавой мысли.
Что такое диавольский «прилог»
Наши богослужебные книги, в особенности Октоих и Постная Триодь, наполнены молитвами и песнопениями об освобождении нас от «прилогов» дьявольских. «Прилог» есть невольное движение сердца под влиянием какого-либо внешнего восприятия (зрительного, слухового, вкусового и прочих) или извне пришедшей мысли сделать то-то и то-то . Эта стрела Диавола или, по выражению нашей аскетики, «прилог» или «приражение», может быть очень легко отогнано прочь. Не задерживая своей мысли на таком греховном образе или выражении, мы немедленно от себя их отталкиваем. Этот «прилог» отмирает также мгновенно, как и появился. Но стоит только на нём задержаться мыслью, заинтересоваться этим искусительным образом, как он входит глубже в наше сознание. Происходит так называемое «сосложение» или «сочетание» нашей мысли с «прилогом» . Борьба в достаточно ещё лёгкой форме может быть осуществлена и на этой ступени развития, хотя и не так просто, как в первой стадии «приражения». Но не совладав с «сосложением», а обратив на него внимание и серьёзно о нём размышляя и внутренне рассматривая понравившиеся нам очертания этого образа, мы входим в стадию «внимания», то есть почти что находимся во власти данного искушения . Во всяком случае, мысленно мы уже пленены . Следующая за ним ступень на языке аскетов называется «услаждением», когда мы внутренне ощущаем всю прелесть греховного действия, строим себе ещё более нас возбуждающие и увлекающие образы и не только умом, но и чувством отдали себя во власть этого лукавого помысла . Если и на этой ступени развития греха не будет дан решительный отпор, то мы уже во власти «пожелания», за которым только один шаг, а может быть, только одно мгновение отдаляет нас от совершения того или иного дурного поступка , будь то кража чужой вещи, вкушение запрещённого плода, оскорбительное слово, удар рукой и т.д. У разных писателей-аскетов эти разные ступени называются по-иному, но дело не в названиях и не в большей или меньшей разработанности. Дело в том, что грех не приходит к нам «вдруг», «откуда ни возьмись», «неожиданно». Он проходит свою «естественную» стадию развития в душе человека, точнее, зарождаясь в уме, он проникает во внимание, в чувства, в волю и, наконец, осуществляется в виде того или иного греховного поступка .
Вот несколько полезных мыслей о страстях и о борьбе с ними, найденных у святых отцов-аскетов. «Прилог есть невольное воспоминание прежних грехов. Кто ещё борется со страстями, тот старается не допустить такого помышления до страсти, а кто уже победил их, отгоняет самое первое его приражение» («Добротолюбие», том I). «Приражение есть невольное движение сердца, не сопровождаемое образами. Оно подобно ключу, открывает греху дверь в сердце. Потому-то опытные люди и стараются захватить его в самом начале», - так поучает св.Марк Подвижник. (там же). Но если самый прилог есть нечто, извне пришедшее, то всё же он у человека находит известное слабое место, на которое и удобнее всего направиться. Почему тот же св.Марк учит: «не говори: я не хочу, а прилог сам приходит. Ибо если не самый прилог, то причины его ты верно любишь» (там же). Это означает, что в нашем сердце или уме есть уже какой-то запас от прежних греховных навыков, которые и реагируют легче на «прилоги», чем у тех, кто не имеет этих привычек. Средством борьбы поэтому является постоянное очищение сердца, то, что аскеты называют «трезвением», то есть постоянное наблюдение за собой и старание никак не дать «прилогу» войти в наш ум. очищение, или «трезвение» лучше всего совершается непрестанной молитвой, по той простой причине, что если ум занят молитвенным помыслом, то в ту же секунду никакой другой, греховный помысел не может владеть нашим умом. Поэтому св.Исихий Иерусалимский учит: «как без большого корабля нельзя переплыть морской пучины, так и без призывания Иисуса Христа невозможно изгнать прилога лукавого помысла» («Добротолюбие», том II).
Праведный Иоанн Кронштадтский о борьбе с духами злобы
«О, как многобедственна, многотрудна, тяжка земная жизнь! - писал святой праведный Иоанн Кронштадтский. - С утра до вечера ежедневно надо вести тяжкую брань со страстями плотскими, воюющими на душу, с начальствами, властителями и миродержателями тьмы века сего, духами злобы поднебесным и (Ефес. 6, 12), коих лукавство и коварство рнеизмеримо злобно, адски искусно, недремлемо…»
Кронштадтский пастырь даёт нам и оружие для борьбы со страстями:
«Если сердце твоё возмутится духом страсти какой-либо, и ты лишишься покоя, исполнишься смущения, и с языка твоего будут слетать слова недовольства и вражды к ближним, не медли оставаться в этом пагубном для тебя состоянии, но тотчас преклони колена и исповедуй перед Духом Святыми согрешение твоё, сказав от всего сердца: оскорбил я Тебя, Душе Святый, духом страсти моей, духом злобы и непокорством Тебе ; и потом от всего сердца, с чувством вездеприсутсётвия Духа Божия, \прочитай молитву к Духу Святому: «Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, Иже везде сый и вся исполняй, Сокровище благих и жизни подателю, приди и вселися в мя, и очисти мя от всякия скверны, и спаси, Блаже, душу мою страстную и любострастную» , - и сердце твоё исполнится смирения, мира и умиления. Помни, что всяким грехом, особенно страстью и пристрастием к чему-либо земному, всяким неудовольствием и враждой на ближнего из-за чего-либо плотского оскорбляется Всесвятый Дух, Дух мира, любви, Дух, влекущий нас от земного к горнему, от видимого к невидимому, от тленного к нетленному, от временного к вечному, - от греха - к святыне, от порока к добродетели. О, Всесвятый Душе! Управителю наш, Воспитателю наш, Утешителю наш! Сохраняй нас державою твоею, отчая Святыня! Душе Отца нашего небесного, насади в нас, воспитай в нас дух Отчий, да будем истинныя Его чада во Христе Иисусе Господе нашем».
(по учению святых отцов «Добротолюбия»)
Выше уже было много сказано о способностях людей к духовному восприятию, и о том, что мы имеем внутренний, духовный слух. Христианам хорошо известно, что мысли, точно также как и образы, бывают от Бога, врага и от самого человека. Святые и простые христиане могут слышать Глас Божий и откровения от Него (тема «О таинственных действиях Божиих»). Вот несколько цитат об этом:
Феофан Затворник (Путь ко спасению): «Достигшие (быть храмом живого Бога) суть таинники Божии, и состояние их есть то же, что состояние Апостолов, потому что и они во всем познают волю Божию, слыша как бы некий глас, и они, совершенно соединив чувства с Богом, тайно научаются от Него словам Его».
Лука Крымский (Дух, душа и тело): «Для святых пророков возможны были и непосредственное слышание слов Божиих и восприятие их сердцем. "И сказал мне: сын человеческий! все слова Мои, которые буду говорить тебе, прими сердцем твоим и выслушай ушами твоими" (Иезек. 3,10). "Сердце мое говорит от Тебя: "Ищите лица Моего"; и я буду искать лица Твоего, Господи" (Пс.26,8). Пророк Иеремия повествует о своем призвании, как о прямом разговоре с ним Бога. Пророк Иезекииль, описав свое необыкновенное видение славы Божией, продолжает: "Увидев это, я пал на лице свое и слышал глас Глаголющего, debt consolidation pros and cons и Он сказал: "сын человеческий, стань на ноги твои, и Я буду говорить с тобою". И когда Он говорил мне, вошел в меня дух и поставил на ноги мои и я слышал Говорящего мне" (Иезек. 2, 2)».
Схиигум. Савва (Опыт построения истинного миросозерцания): «У души, очистившейся от страстей и привыкшей к непрестанной молитве, (внутренний) слух настолько утончен, что он постоянно воспринимает голос Бога».
Митр. Трифон Туркестанов (Акафист «Слава Богу за все», Икос 10): «… Обостри слух мой, дабы во все минуты жизни я слышал Твой таинственный голос и взывал к Тебе, вездесущему:… Слава Тебе за указание тайного голоса, слава Тебе за откровение во сне и наяву…».
Святые подвижники могли слышать и бесов.
Ефрем Сирин (Надгробные песнопения): «Слышал я однажды - смерть и сатана спорили между собою кто, кто из них имеет больше власти над человеком. Смерть указывала на свое могущество, с каким препобеждает всех. Сатана указывает на свою злокозненность, с какою вводит всех во грех».
В основном же мы, грешные, постоянно находимся в своих мыслях и слушаем мысли от врагов, зачастую даже не подозревая, что это мысли от них. Об этом подробно сказано в теме «О прелести», глава «Воздействие врага на мысленную силу человека». Но бывают случаи, когда человек отчетливо осознает, что эта мысль и «голос» происходит не от него, и именно это действие называется в науке слуховой галлюцинацией.
При рассмотрении острых слуховых галлюцинаций обратим особое внимание на содержание разговоров «голосов». Выше приводилась следующая цитата: «Содержание галлюцинаций является обсуждением или комментирование поведения больного, укоры за пьянство, обсуждение его семейных дел. Иногда голоса носят императивный (повелительный) характер, угрожают расправой, приказывают отдать деньги, броситься под трамвай, повеситься и пр. В ряде случаев голоса спорят между собой: одни обвиняют, другие оправдывают; одни угрожают, другие защищают; одни приказывают покончить собой, другие предостерегают от этого». Слышимые ссоры с защитой и обвинениями являются образом мытарств, когда бесы и ангелы спорят о душе. Об этом можно прочесть в повествованиях св. Феодоры о мытарствах.
Что касается повелительного характера, то так всегда действуют бесы, когда хотят довести душу до самоубийства.
Игнатий Брянчанинов: «Только один из грехов – самоубийство – не подлежит врачеванию покаянием, но каждый из них умерщвляет душу и делает ее неспособной для вечного блаженства».
Николай Сербский (Символы и сигналы, гл.12): «Чувство крайнего отчаяния, направляющее мысли человека к самоубийству, есть ясный сигнал, что злой дух - дух уныния - завладел душой этого человека».
Иногда бесы внушают человеку совершить убийство, при этом они могут становится видимыми, но зачастую они только внушают такие мысли.
Отечник (Игнатий Брянчанинов): «Сказывали о некоем брате, что он жил отшельником в пустыне и в течение многих лет был обольщаем демонами, думая, что это были ангелы. Иногда приходил к нему его отец по плоти. Однажды отец, отправляясь к сыну, взял с собой топор с намерением не обратном пути нарубить себе дров. Один из демонов, предупреждая пришествие отца, явился к сыну и сказал ему: «Вот, диавол идет к тебе в подобии твоего отца с целью убить тебя, у него и топор с собой. Ты предупреди его, вырви топор и убей». Отец пришел, по обычаю, а сын, схватив топор, нанес ему удар и убил его. Тогда немедленно напал нечистый дух на этого отшельника и удавил его».
Нравственное Богословие (грехи против 6-ой заповеди, грех - убиение кого или только покушение на чью-либо жизнь во временном беспамятстве): «Горячечный бред, просонки (как бы опьянение от сна), бодрствование во время сна (снисхождение, лунатизм), расстройство душевных способностей от продолжительной бессонницы, потеря всякого сознания в нетрезвом виде: все это при особенном насилии врага-дьявола приводит некоторых к человекоубийству, которое отличается еще особенными жестокостями. Положим, нельзя вменять человеку в вину его болезненное и совершенно бессознательное состояние, в котором он совершает страшный грех; например, и в здравом сне уничтожается вменяемость (спящий не отвечает за вред, который произошел кругом его); а тем более не может иметь вменения сон болезненный. Однако же часто бывают виновны те причины, которые постепенно расположили человека к бессознательному состоянию: а пьянство в этом случае и совсем не признается причиною, которая бы уничтожала вменяемость. Да; в состояние временного беспамятства человек приходит более от своих же грехов и пороков. Притом, и в это время (как и в сновидении) он большею частью отрыгает тем, что в здравом состоянии его занимало (богомольный например, и в горячке шепчет больше молитвы, а разбойник бредит убийствами)...-Христианин же имеет от Бога ангела-хранителя, который в минуты бессознательного преступления его не отступил бы от него, если б он раньше, не удалил от себя этого доброго духа своими богопротивными делами.-Все это и приводит к тому заключению, что в беспамятстве совершивший человекоубийство или покушавшийся на такое преступление, когда придет в память и сознание, должен принести глубокое сокрушение пред Богом.-Ты, христианин, моли Бога прежде о том, чтоб не быть yearly free credit report тебе в каком-либо расстройстве душевных способностей, а затем-чтоб ангел-хранитель не отступал от тебя и в минуты постигшего беспамятства!».
Слышание вражьего голоса хорошо известно тем, христианам, которые подвергались вражьим нападениям хульными помыслами.
Иоанн Лествичник (Лествица, гл.23): «Часто во время Божественной литургии, и в самый страшный час совершения Таин, сии мерзкие помыслы хулят Господа и совершаемую святую Жертву. Отсюда явно открывается, что сии нечестивые, непостижимые и неизъяснимые слова внутри нас не душа наша произносит, но богоненавистник бес, который низвержен с небес за то, что и там хулить Бога покушался».
(О них также можно прочесть в теме «О прелести»)
Также отметим, что в отечниках изложено много примеров того, что делают демоны невидимо для человека. Это могут быть не только крики и шептания, но и другие действия.
Жизнь пустынных отцов: «Однажды демоны сказали святому Макарию Египетскому, что без них не обходится ни одно собрание иноков. Поди-ка, посмотри на наши дела… Да запретит тебе Господь, демон нечистый! - воскликнул Макарий. И, приступив к молитве, он стал просить Господа открыть ему, есть ли сколько-нибудь правды в словах диавола. Придя на торжество всенощного бдения, просил Господа о том же. И вот видит… Рассеявшиеся по церкви эфиопы, подпрыгивая к каждому иноку, точно заигрывали (во время чтения псалмов). Кому двумя пальцами закроют глаза, и тот начинал дремать; другому вложат палец в рот, и тот зевает… Кончилось чтение, и братия поверглись для молитвы пред Богом, тут пред одним промелькнул вдруг образ женщины, пред всеми вообще - то одно, то другое… И лишь только злые духи представят что-нибудь, как актеры в театре, это и войдет в сердце молящегося и породит помышления… Но loans el paso tx no credit check бывало и так: вот подбежали злые духи с каким-нибудь обманом - вдруг стремглав отскакивали, точно гонимые какой-то силою, и не осмеливались более ни остановиться, ни мимо пройти около таковых. Зато к другим, более слабым братиям они вскакивали на шею, и на спину: видно, те невнимательно молились. Видя это, св. Макарий вздохнул и пролил слезы. После окончания молитв он призвал каждого брата порознь, и оказалось, что каждый думал о том, что видел старец».
О гипнагогических галлюцинациях и учения святых отцов по этому поводу
Заканчивая разговор о зрительных и слуховых галлюцинациях, скажем о том, что наряду с тем, что сказано выше о галлюцинациях, существуют и еще один вид галлюцинаций – гипнагогический. Кратко рассмотрим его суть.
Учебник по психиатрии: «Гипнагогические галлюцинации - зрительные обманы восприятия, появляющиеся обычно вечером перед засыпанием, при закрытых глазах (их название происходит от греч. hypnos - сон), что делает их более родственными псевдогаллюцинациям, чем истинным галлюцинациям (нет связи с реальной обстановкой). Эти галлюцинации могут быть единичными, множественными, сценоподобными, иногда калейдоскопическими («у меня в глазах какой-то калейдоскоп», «у меня теперь собственный телевизор»). Больной видит какие-то рожи, гримасничающие, показывающие ему язык, подмигивающие, чудовищ, причудливые растения. Значительно реже такое галлюцинирование может возникать во время другого переходного состояния - при пробуждении. Подобные галлюцинации, также возникающие при закрытых глазах, носят название гипнопомпических. Оба этих вида галлюцинации нередко бывают одними из первых предвестников белой горячки или какого-то другого интоксикационного психоза».
Учебник по клинической психологии: «Гипнагогические галлюцинации, которые наряду с галлюцинациями воображения и псевдогаллюцинациями относят к незавершенным, также встречаются у детей чаще, чем истинные галлюцинации. Под гипнагогическими галлюцинациями понимают спонтанно возникающие при засыпании преимущественно зрительные образы, которые проецируются в темное поле зрения закрытых глаз или во внешнее неосвещенное пространство при открытых глазах. Их содержание может воспроизводить отдельные впечатления и образы, воспринятые ребенком в течение дня. Подобные галлюцинации нередко наблюдаются у здоровых, особенно впечатлительных детей, детей с ярко выраженным эйдетизмом. Патологические гипнагогические галлюцинации не связаны с образами повседневных впечатлений, необычны, нередко фантастичны и сопровождаются аффектом страха».
Учебник по психиатрии: «У детей и подростков могут быть и псевдогаллюцинации, причем нередко в виде гипнагогических. Последние возникают чаще всего на фоне болезни, особенно протекающей с помрачением сознания в виде онейроида (шизофрении, инфекции, в том числе интракраниальные; интоксикации). Девочка 3 лет, уже уложенная в постель, внезапно вскакивала и начинала бить себя кулачками по голове, плакать и кричать «Опять эти страшные дядьки в голове, никак не могу прогнать их». Псевдогаллюцинации в виде гипнагогических (перед сном при засыпании) могут возникать у детей и подростков и без какого-либо психоза, но при наличии таких черт, как эмоциональная лабильность, впечатлительность, повышенная внушаемость».
Учебник по нейрофизиологии: «В период засыпания психическая активность весьма многообразна. Часто возникают так называемые гипнагогические галлюцинации. Галлюцинации этого типа похожи на серию слайдов или картин. В отличие от них сновидения скорее похожи на фильмы. Отмечается, что гипнагогические галлюцинации возникают только при исчезновении из ЭЭГ доминирующего ритма бодрствования (ЭЭГ- медленные волны и отдельные вспышки альфа-ритма)».
Т.к. выше говорилось, что галлюцинации могут происходить во время засыпания или перед пробуждением, поэтому считаем необходимым поговорить о сне и состоянии дремоты.
Феофан Затворник (Начертание христианского нравоучения): «Сновидения суть самовольные движения воображения во сне тела с отсутствием самосознания и самодеятельности воли. В ходе сновидений различают три степени: «бред» - при дремании, собственно «сновидение», или сонное мечтание, при совершенном сне тела, и «сон сокровенный», непомнимый, при мертвом сне тела. В производстве их владычествует сердечная жизнь с образами. Когда власть души над собою теряется, тогда образы воображения, как из заклепов каких вырвавшись, наполняют всю область души. Здесь образы разных времен и места, настоящие и прошедшие, худые и добрые, смешиваются и сочетаются по законам, которых познать нет возможности. Личность самого сновидца теряется: он вставляется в представляемые воображением драмы как лицо стороннее и подвергается странным превращениям: то радуется, то страждет, то повышается, то посрамляется и проч. Так как душа теряет самодеятельность во сне, то еще сильнейшему подвергается влиянию другого мира, нежели в яви, и добрая - влиянию доброго, худая - злого. …Между сими сновидениями различают три рода. Одни - «беспорядочные», о которых пишет Сирах: «как обнимающий тень или гонящийся за ветром, так верящий сновидениям» (Сир. 34:2). Другие - «вразумительные», кои в человеке, начинающем приходить в сознание, влагаются Богом или Ангелом Хранителем. О них Иов говорит, что во время сна и в ночных видениях, когда объемлет человека сон, когда он спит на постели, Бог открывает ухо его и, научив его, запечатлевает для того, чтобы отвести человека от дела худого, чтобы удалить от него гордость и чтобы удержать душу его от могилы (Иов. 33: 15, 16, 17). Третьи, наконец, бывают особенные сны large payday loans - «Божественные, пророческие». О них говорит Сам Бог: «если бывает у вас пророк Господень, то Я открываюсь ему в видении, во сне говорю с ним» (Чис.12:6). Сновидения бывают таковы, каково сердце. Их можно большей частью считать свидетелями о нравственном нашем состоянии, которое в бодрственном состоянии не всегда видится. У человека беспечного, преданного страстям, они всегда нечисты, страстны: душа там бывает игралищем греха. У человека, обратившегося и ревнующего об очищении сердца, они бывают то хороши, то худы, смотря по тому, что возьмет перевес, а иногда - каким заснет. Он же подвергается здесь частым нападениям бесов, которые иногда сильно соблазняют малоопытных, как замечает святой Лествичник».
Игнатий Брянчанинов (т.5, гл.46): «Нам надо знать и знать, что в нашем состоянии, еще не обновленном благодатью, мы неспособны видеть иных сновидений, кроме составляемых бредом души и наветом демонов. Как во время состояния бодрости постоянно и непрестанно возникают в нас помыслы и мечтания из падшего естества или приносятся демонами, так и во время сна мы видим только мечты по действию падшего естества и по действию демонов».
Евфимий Зигабен (Толковая Псалтырь, пс.118, ст. 147, сноска): «Безвременное (полночь) особенно сопровождается самыми сильными нападениями со стороны мысленных врагов: потому что самая темнота способствует всякому гнусному и скверному и неприличному действию…».
Как было сказано выше, перед глубоким сном возникает состояние дремоты. У многих людей именно в дремотном состоянии были различные откровения (об этом можно прочесть в Житиях Святых). А вот примеры, как это происходило с обычными людьми:
Троицкие листки с Луга Духовного: «Приснопамятный архиеп. Вологодский Никон (+1919) вспоминал о своей родной матери, причем отличал замечательную подробность, относившуюся к обстоятельствам его рождения. "Моя мать, - говорил он, - при разрешении от бремени мной долго мучилась и была близка к смерти. В эти тяжкие минуты своего мучения она стала горячо молиться святителю Николаю, прося его святой помощи. Среди молитвы она на мгновение забылась тонкой дремотой и видит: из иконы Святителя Николая, находившейся в угловом кивоте, вышел живой Святитель Николай. Он, подойдя к страждущей, кротко сказал: "Успокойся! По Божьему соизволению ты сию минуту легко разрешишься от бремени мальчиком. Назови его моим именем Николай", - и стал невидим. Мать моя после того тотчас разрешилась от бремени мною и просила назвать меня при крещении Николаем».
Троицкие листки с Луга Духовного: «В день открытия мощей преп. Серафима Саровского, - передает о себе о. архим-т Кронид, - я, придя от ранней литургии и в скорби от обуреваемых помыслов, забылся в полудремоте и дальше даже не могу дать себе отчета в полусне это было или наяву, только вижу от входной двери моей кельи 1000 dollar loans fast подходит ко мне преп. Серафим. Я упал пред ним на колени и в плаче и рыдании стал просить его, говоря: "Помоги мне, Угодник Божий, в муках от помыслов". И слышу в ответ его ласковый, отеческий голос: "Веруй, несомненно в Господа и Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа, пришедшего в мир спасти страждущих. Читай св. Евангелие ежедневно, будь кроток и смирен и обрящешь покой душе своей". Придя в себя после этих слов утешения; я увидел себя сидящим на диване и ощутил внутри себя великую радость. После этого явления не скажу, чтобы помыслы исчезли, но я стал крепче в борьбе с ними и смущался от них не так сильно как прежде».
Заметим, что в христианских учениях душою, пребывающей в дремоте, считается душа, живущая в грехах, в нерадении и беспечности о своем спасении, а также в унынии.
Григорий Нисский (Изъяснение Песни Песней, бесед.11): «(необходимо) всегда бодрствовать разумом, как бы обольстительницу какую душе и наветницу истины, отгоняя от очей дремоту, разумею ту дремоту и тот сон, которыми в погружающихся в житейское обольщение образуются эти мечтательные представления: начальство, богатство, господство, кичливость, очаровательность удовольствий, славолюбие, пристрастие к наслаждениям, честолюбие…»
Феофан Затворник (Толкование на 118 псалом, ст. 28): «…когда душа дремлет, грех не спит, но, подкрадываясь, покушается увлечь ее и привлечь к себе. «Начало сна, говорит он, есть дремание, а начало падения - разленение и расслабление души унынием. Как дремлющий влечется ко сну, так нравственно расслабевший - к греху».
Исходя из всего вышесказанного, вполне естественно, что у алкоголиков нарушен сон, истощен организм, и в дремотных состояниях у них могут быть галлюцинации, или видения и слышания бесов.
О страхе во время алкогольных психозов в учении святых отцов
Вопрос о страхах необходимо рассматривать с трех точек зрения: первая – страх грешника (о нем будет сказано в разделе «О скрытых духовных причинах пьянства»), вторая – страх при абстиненции (т.е. при воздержании от употребления спиртных напитков) и третья – страх при галлюцинациях.
Рассмотрим второй страх. Выше говорилось, что в основном психозы происходят тогда, когда человек находится в воздержании приема алкоголя. Напомним, что происходит с человеком в эмоциональном плане: «Предвестники делирия (продделириозное состояние) длятся несколько часов. Обычно к вечеру тревожно-тоскливое настроение, свойственное абстиненции, сменяется аффективной лабильностью: угнетение чередуется с эйфорией, тревога - с апатией. Взбудораженность, непоседливость, говорливость сочетаются с наплывом ярко представляемых красочных воспоминаний. Появляются иллюзии: висящая одежда принимается за человека, в узорах и пятнах видятся чьи-то лица… Затем наступает полная бессонница. Нарастают беспокойство, тревога и страх. Появляется главный симптом делирия - яркие зрительные галлюцинации».
Такие эмоциональные состояния с внушением мыслей о выпивке происходят от бесов для того, чтобы не дать человеку опомниться от страсти пьянства.
Феофан Затворник (Путь ко спасению): «Но есть нечто и непосредственно исходящее от сатаны. От него некоторая неопределенная робость и боязнь, мятущая душу грешника во всякое время, а тем более тогда, когда задумает он о добре. Это почти то же, что господин грозит слуге, когда тот начинает что-либо делать не по его воле и планам».
Испытывая такое бесовское действие, душа желает избавиться от этих ощущений, и прибегает к хорошо известному ей способу – принять алкоголь и «расслабиться». И этого и надо было врагу рода человеческого.
Что касается страха непосредственно при галлюцинациях, то ранее приводилась цитата о том, что галлюцинации (в частности «псевдо») отличаются от представлений, производимых душой тем, что они не зависят от воли человека, навязчивы, насильственны и имеют законченность и оформленность образов. Это наблюдение соответствует учению о том, что духовные силы влияют на человека независимо от его воли и это вызывает у человека сильный страх. Вот как об этом говорят святые:
Игнатий Брянчанинов (Совещание души с умом): «Волнуется кровь, разгорячается воображение от какого-то действия, мне чуждого, враждебного, и вижу предстоящие мне соблазнительные образы, влекущие к мечтанию греха, к услаждению губительным соблазном. Не имею сил бежать от соблазнительных образов: невольно, насильно приковываются к ним мои болезненные очи».
Вообще вызывать страх у человека для врага является своеобразной забавой.
Никодим Святогорец (Невидимая брань, ч.2): «Враг наш диавол радуется, когда смущается душа и сердце бывает в тревоге. Почему всячески ухищряется он возмущать души наши».
Афанасий Великий (Житие Антония Великого, п.28): «Демоны же, не имея никакой силы, как бы забавляются на зрелище, меняя личины и стращая детей множеством привидений и призраков»
Афанасий Великий (Житие Антония Великого, п.37): «…демоны, когда видят людей в боязни, тем паче умножают призраки, чтобы привести их в больший ужас, и наступая, уже ругаются, говоря: «пав, поклонишься мне» (Мф.4, 9)».
Афанасий Великий (Житие Антония Великого, п.36): «…нашествие и видение духов злых бывает возмутительно, с шумом, гласами и воплями, подобно буйному движению худо воспитанных молодых людей или разбойников. От сего в душе немедленно происходят боязнь, смятение, беспорядок помыслов, грусть, ненависть к подвижникам, уныние, печаль, воспоминание о сродниках, страх смертный, и, наконец - худое пожелание, нерадение о добродетели, нравственное расстройство».
Итак, при психозах, возникающих при алкоголизме, а именно делирии и галлюцинозе, происходят явления, которые являются плодом греха, что и позволяет вражьим духам действовать открыто перед грешником. Те же болезненные процессы, которые происходят в организме человека, также являются плодом греха.
Итак, кто познал славу Божию, тот познал горечь вражию; кто познал царствие, тот познал геенну; кто познал любовь, тот познал, что есть ненависть; кто познал вожделение к Богу, тот познал ненависть, которая (обращается) к миру; кто познал, что есть чистота, тот познал нечистоту зловоний (страстей похотных); кто познал плод добродетелей, тот познал, что есть плод зла; кому сорадуются ангелы в делах его, тот познал, как сорадовались ему демоны, когда он делал дела их. Ибо если не убежишь от них, то не познаешь горечи их. Как познает кто, что такое есть сребролюбие, если не отречется от всего и не пребудет в великой нищете Бога ради? Как узнать горечь завистности, если не стяжешь кротости? Как узнать мятежность гнева, если не стяжешь себе долготерпения во всем? Как познать безстыдство гордыни, если не стяжешь тихости смиренномудрия? Как познать зловоние блуда, если не познаешь сладкаго благоухания чистейшей невинности? Как познать срамность осуждения, если не познаешь своих недостатков? Как познать невежество смехотворства, если не познаешь плача о грехах? Как познать смущение уныния, если не устроятся чувства твои и не познаешь света Божия?
Авва Исайя (Скитский)
При встрече разных случайностей пусть каждый наблюдает, что происходит в душе его, и так определяет, какова она. Например, наблюдая, что творится в душе, когда его бранят или бесчестят, или оказывают ему презрение, он верно познает, есть ли в нем смирение.
Симеон Новый Богослов
Недостаток хлеба учит искать хлеба, чтобы не умереть от голода; недостаток воды побуждает искать ее, чтобы не умереть от жажды; познанная болезнь побуждает искать лекаря; так и в христианстве; когда познаем скудость и нищету наших душ, будем искать блаженства. Плохо быть христианину без молитвы, без любви, без смирения, без кротости и прочих христианских добродетелей и не иметь их: явная за этим следует беда. Надо искать их с прилежанием. Так познанное бедствие побуждает человека искать своего блаженства. Познай же, христианин, порочность, бедность, греховность, нищету и убожество твоего сердца – и само это познание научит тебя молитве и христианским добродетелям.
Тихон Задонский
Кто засмотрится в сердце свое, тот забудет, что на земле находятся грешники, кроме его одного... Глядя в себя, рассматривая свои греховные пятна, он убеждается, что для спасения его единое средство - милость Божия, что он раб неключимый... Нуждаясь сам в милости, он обильно изливает ее на ближних, имеет для них - одну милость.
Игнатий Брянчанинов
Как только прозришь ты <силою Господа>, прежде и в начале всего познаешь самого себя и состояние свое, а потом и все другое, что тебе потребно знать. Следствием этого будет то, что ты от всей души начнешь почитать несравненно высшими себя и святыми не только благочестивых и добродетельных людей, но и всякого вообще человека, большого и малого, праведного и грешного, даже тех, которые грешат явно. И сие да будет тебе и всякому другому явным знамением, что ты получил отпущение всех грехов твоих, если придешь в эту меру и достигнешь этого доброго состояния. Ибо святое смирение на этой мере находится, и тому, кто достигает сей меры, оно первым даром дает то, чтобы он думал, что из всех людей никого нет грешнее и ничтожнее его, и чтобы всем чувством души, с полным убеждением, одного себя почитал грешным и верил, что он один имеет <может> погибнуть и быть преданным на вечные муки.
Симеон Новый Богослов
Когда душа очистится слезами, по мере покаяния и исполнения заповедей, тогда человек прежде всего, по благодати Духа, удостоится познать свое состояние и всего себя. Потом, после тщательного и долговременного очищения сердца и укоренения глубокого смирения, он начинает мало-помалу и некоторым образом призрачно познавать Бога и Божественные тайны. И чем больше постигает, тем больше дивится и стяжает еще более глубокое смирение, думая о себе, что совсем недостоин познания и откровения таких таин. Поэтому, хранимый таким смирением, как бы находясь за стенами, он пребывает неуязвимым для помыслов тщеславия, хотя ежедневно растет в вере, надежде и любви к Богу и ясно видит свое преуспевание, проявляющееся в прибавлении ведения к ведению, добродетели к добродетели. Когда же достигнет наконец в меру исполнения возраста Христова и истинно стяжет ум Христов и Самого Христа, тогда приходит в такое доброе состояние смирения, в котором бывает уверен, что не знает, имеет ли что-либо в себе доброе, и считает себя рабом недостойным и ничтожным.
Симеон Новый Богослов
Когда кто познает себя - а это требует многого совне охранения, упразднения от дел мирских и строгого испытания совести, - тогда тотчас внезапно приходит в душу и божественное некое паче слова смирение, приносящее сердцу сокрушение и слезы теплого умиления: так что тогда испытывающий его в себе действие почитает себя землею и пеплом, червем, а не человеком, недостойным даже и животной сей жизни, за превосходство сего дара Божия, в коем пребыть сподобившийся исполняется неизреченным некиим опьянением умиления, входит в глубину смирения и, из себя исшедши, ни во что вменяет все внешнее - яства, пития, одеяния тела, - как изменившийся добрым изменением десницы Вышняго (ср.: Пс. 76, 11).
Никита Стифат
Если хочешь поставить себя на твердой стези спасения, то прежде всего постарайся внимать только себе одной, а всех других предоставь Промыслу Божию и их собственной воле и не заботься никому делать назидание. Не напрасно сказано: «Каждый от своих дел или прославится, или постыдится». Так будет полезнее и спасительнее и, сверх того, покойнее.
Будь внимательна к своему спасению, как часто говорит о. Иоанн Кронштадтский: «Конец уже при дверях, кайтеся, грешники». Идешь в святой храм, не разговаривай ни с кем, кроме Бога, молитвой по четкам, в храме слушай со вниманием, идешь куда – держи внимание, сидишь за рукоделием – держи внимание, руками делай – умом, сердцем и устами молись. При том вечером желательно подышать свежим воздухом пойти – это хорошо. Вдохни полной свободной грудью свежего животворного Божия воздуха и опять держи внимание в молитве. Глаголи непрестанно: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя, грешную».
Иосиф Оптинский (Литовкин)
Когда человек смотрит в зеркало, то может видеть всю грязь на своем лице. Так есть у монахов своего рода зеркало, посредством которого он может видеть всю грязь не только наружи, но и внутри своего сердца. Монашеское зеркало – это внимание своему спасению, т.е. зреть свои грехи и недостатки. Ты при пострижении чуть взглянула в свое зеркало, и то говоришь, сколько увидала своих недостатков. А тем паче кто всегда смотрит и кто всегда занимается собой, тому некогда смотреть за людьми или слушать, как матушка игуменья занимается с благочинной в церкви, ведь ты ее не выучишь, да и не должно, а только всегда можешь себя расстраивать.
Повторяю тебе, чадо мое, внимай себе, смиряйся больше. Зрение чужих недостатков бывает от гордости, вот у тебя-то ее, как видится, накопилось порядочно.
Иосиф Оптинский (Литовкин)
Когда кто пустословит, тогда он не может внимательно жить, постоянно рассеивается. От молчания рождается безмолвие, от безмолвия – молитвы, ибо как может молиться тот, кто находится в рассеянии? Внимайте себе, внимательная жизнь – цель монашества. Сказано: «Внемли себе!».
Варсонофий Оптинский (Плиханков)
Раба Божия Домна пусть считает себя самой грешной и кается Господу, Который пришел на землю и мучился не за праведных, а за грешных, а поэтому грешник тогда противен Богу, когда отчаивается в своем спасении. Пусть надеется на Господа – и спасется по Его великой милости. Надо ей получше каяться на исповедях и приобщаться Святых Таин во все четыре поста в году. Пусть учится молиться во время работы.
Иосиф Оптинский (Литовкин)
Надо смиренно о себе думать и смирением растворить всякое свое делание, но ложное смирение, выставляемое в извинение своего нежелания и лености подвизаться, далече отогнать: «Где уже нам, грешным, это делать. То были люди святые…» Так приходится слышать тех, кто не хочет трудиться для своего спасения. Можно им ответить: да, это верно, но и святые очень часто прежде были великие грешники, стали святыми, подвизаясь, поэтому грешником себя считать – считай, а на добро себя понуждай. Будет польза. Самооправдание – корень зла.
Никон Оптинский (Беляев)
Воображай себе, любезный братец, истину сию всегда: что сеет человек в здешнем веке, то самое и пожнет в будущем стократно, – и на этой истине поверяй самого себя каждодневно: что ты посеял на счет будущего века – пшеницу или терние? Испытав себя, располагайся к исправлению лучшего на следующий день и таким образом всю жизнь проводи. Ежели плохо проведен был день настоящий, так что ты ни молитвы порядочно Богу не принес, не сокрушился сердцем ни однажды, не смирился в мысли, ни милости или милостыни никому не сделал, не простил виноватого, не стерпел оскорбления; напротив же того, не воздержался от гнева, не воздержался в словах, пище, питье, в нечистые мысли ум свой погружал: все это рассмотрев по совести, осуди себя и положись на следующий день быть внимательнее во благое и осторожнее во злое.
И так рассматривай, любезный, сеятву твою всегда и от терния очищай, и пекись, как истинный христианин, делать не одно только гиблющее брашно, но пребывающее в животе вечном.
Моисей Оптинский (Путилов)
Когда вменишь себя в ничто, то какое дело до того, что о тебе говорят и думают? Смиренный всегда мирен и спокоен. А пока будем достигать этого, то требуется большой искус. Ты при всяком случае, потрясающем тебя, познавай свою немощь и укоряй себя, а не других.
Макарий Оптинский (Иванов)
Молва… не есть что-либо необыкновенное – чего на свете не бывает! Всякому классу людей своего рода бывают искушения. Касательно же себя нужно искать успокоения в собственной совести, в терпении и молитве, веруя несомненно, что подобными искушениями очищаются наши согрешения, происходящие от несправедливого мнения и подозрения в отношении других.
Амвросий Оптинский (Гренков)
Иное дело о подвижнической жизни думать и рассуждать и иное самой жизнью это испытывать. Один наш сосед, барин, в прошлую святую Четыредесятницу захотел себя наказать за слабую прежнюю жизнь строгим постом. Приказал для себя толочь семя и ел эту толчонку с квасом и черным хлебом, и такой непостепенной и необычной суровостью так испортил свой желудок, что доктора в продолжение целого лета не могли его исправить.
Ты всегда помышляла о том, чтобы жить тебе в тесненькой келье и во многом лишении, но на самом деле, ты не могла бы так жить, потому что и в большом твоем доме едва нашелся уголок для помещения больной старушки. По немощи нашей, телесной и душевной, полезнее нам смиряться и покоряться тому, как дело идет по обстоятельствам, нас окружающим.
Амвросий Оптинский (Гренков)
Тяжело бороться с немощами человеческими и терпеть недостатки окружающих нас, но зато понесением такой тяготы доказывается исполнение Закона Божия, как свидетельствует апостол: Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов(Гал. 6, 2).
Амвросий Оптинский (Гренков)
Стоя в храме, не надобно исчислять свои недостатки и тем ум отвлекать от внимания чтения и пения, а просто считать себя грешной за все свои греховности и за рассеяние помыслов, сего и довольно. Святой Исаак пишет: «Кто не помышляет себя грешным, молитва его не благоприятна пред Богом».
Макарий Оптинский (Иванов)
От многих стенаний и горьких слез покаяния и скорби, чрез которые душа отвергает радость мира и самую пищу от сокрушения; потому что начинает видеть свои согрешения, как песок морской, и это есть начало просвещения души и признак ее здоровья.
Петр Дамаскин
Познавший самого себя, т. е. кто не остается в неведении о грехопадениях, в какие впадал, но хранит мудрое правило: «познай самого себя», - тот и в преспеяниях, хотя и превознесся иногда, предавшись ненадолго высокомерию, не думает о себе высоко, но, изучая собственное свое естество и свою немощь и не мечтая о себе выше естества человеческого, приходит в сознание себя самого.
