Любо, братцы, любо,
Любо, братцы, жить...
Казачья песня
Географический раздел на Европу и Азию проходит по русской земле. Исторически в русском народе живут две души: европейская и азиатская. Казак Прокопий Мелехов вывез с войны турецкую полонянку. По ее внукам вошло в кровь разделение в казачьем роду Мелеховых: брат Петр русый, курносый, голубоглазый, а брат Григорий - черный, как вороново крыло, горбоносый и кареглазый. Не только внешность, даже характеры у братьев разные. Петр и смерть принял кротко, "аки агнец" - подставил грудь под пулю Мишки Кошевого. Не верил до самого конца, что однокашник родного брата Гришки, станичник и православный, сможет вот так запросто убить прилюдно человека. Горячий Григорий Мелехов так просто жизнь свою не отдарт. Он мечется в поисках своей правды, а она все выходит кругом чужая.
Казачество - уникальное сословие на Руси. Многострадальный русский народ четыре века делился на свободных людей и крепостных рабов. Кто не соглашался жить под ярмом боярина, бежал на свободные земли: на Днепр, Дон, Кубань, Терек, Волгу и Урал. Так свобода разделила единокровных братьев. И вот наконец с веком двадцатым пришла революция. К вековому разделению прибавилось новое: кто за белых, кто за красных, а землю русскую защитить некому. Брат брату не уступит, "не для того мы на энтих буграх сходились", как скажет Мишка Кошевой матери убитого Петра Мелехова Ильиничне.
А ведь все шло на подъем до братоубийственного перелома: Петр и Григорий - первые офицеры в потомственной военной династии. Григорий так даже и в генералах побывал: дивизией командовал, хоть и без золотых погон. Быть бы казачьему роду Мелеховых без переводу, да останется в нем только один мужчина - Мишатка, сын Григория. И тому нелегкая судьба наверняка достанется как сыну "врага народа".
Братья Мелеховы останутся верны присяге на верность империи, пока будут живы хоть малые остатки былой страны. После окончательного разгрома царской России и гибели Петра у Григория рождается надежда послужить новой стране - РСФСР - столь же честно, как он служил царю. Но страна Советов выжала в войну с белополяками из военспеца Мелехова все что смогла и в отставку его отправила, а шурин и друг детства, почти что брат, коммунист Михаил Кошевой надумал упрятать кавалера четырех Георгиевских крестов подальше Сибири.
Григорий грудь под пулю безропотно не подставит, бежит от верной смерти под названием ДонЧК к бандитам Фомина. С год мыкается по бандам, чьи отцы-командиры выдают себя за идейных борцов с большевиками, а на самом деле - обыкновенные мародеры. Потом уходит от этих мародеров, чтобы начать с возлюбленной Аксиньей новую жизнь на угольных шахтах, возможно, под чужим именем. Его солнце не закатывается, но становится "ослепительно черным" после гибели Аксиньи. С ней он хоронит все надежды и возвращается в хутор, чтобы попрощаться с сыном. Но сначала он навек прощается с войной и раздором: топит в промоине во льду оружие и патроны.
Уходит от одной смерти прямо навстречу другой. Его давно поджидают в ОГПУ. "Деказакизация", дьявольское изобретение Троцкого, изведет казацкий корень вконец. Навеки братцы-казаки забудут слово "любо" и былые вольности в сибирских лагерях и на Крайнем Севере.
Книга 3
Часть 6
Глава LVI
Пленных пригнали в Татарский часов в пять дня. Уже близки были быстротечные весенние сумерки, уже сходило к закату солнце, касаясь пылающим диском края распростертой на западе лохматой сизой тучи.На улице, в тени огромного общественного амбара сидела и стояла пешая сотня татарцев. Их перебросили на правую сторону Дона на помощь еланским сотням, с трудом удерживавшим натиск красной конницы, и татарцы по пути на позиции всею сотнею зашли в хутор, чтобы проведать родных и подживиться харчишками.
Им в этот день надо было выходить, но они прослышали о том, что в Вешенскую гонят пленных коммунистов, среди которых находятся и Мишка Кошевой с Иваном Алексеевичем, что пленные вот-вот должны прибыть в Татарский, а поэтому и решили подождать. Особенно настаивали на встрече с Кошевым и Иваном Алексеевичем казаки, доводившиеся роднею убитым в первом бою вместе с Петром Мелеховым. Татарцы, вяло переговариваясь, прислонив к стене амбара винтовки, сидели и стояли, курили, лузгали семечки; их окружали бабы, старики и детвора. Весь хутор высыпал на улицу, а с крыш куреней ребятишки неустанно наблюдали — не гонят ли?
И вот ребячий голос заверещал!
— Показалися! Гонют!
Торопливо поднялись служивые, затомашился народ, взметнулся глухой гул оживившегося говора, затопотали ноги бежавших навстречу пленным ребятишек.
Вдова Алешки Шамиля, под свежим впечатлением еще не утихшего горя, кликушески заголосила.
— Гонют врагов! — басисто сказал какой-то старик.
— Побить их, чертей! Чего вы смотрите, казаки?!
— На суд их!
— Наших исказнили!
— На шворку Кошевого с его дружком! Дарья Мелехова стояла рядом с Аникушкиной женой. Она первая узнала Ивана Алексеевича в подходившей толпе избитых пленных.
— Вашего хуторца пригнали! Покрасуйтеся на него, на сукиного сына!
Похристосуйтеся с ним! — покрывая свирепо усиливающийся дробный говор, бабьи крики и плач, захрипел вахмистр — начальник конвоя — и протянул руку, указывая с коня на Ивана Алексеевича.
— А другой где? Кошевой Мишка где?
Антип Брехович полез сквозь толпу, на ходу снимая с плеча винтовочный погон, задевая людей прикладом и штыком болтающейся винтовки.
— Один ваш хуторец, окромя не было. Да по куску на человека и этого хватит растянуть... — говорил вахмистр-конвоир, сгребая красной утиркой обильный пот со лба, тяжело перенося ногу через седельную луку.
Бабьи взвизгивания и крик, нарастая, достигли предела напряжения. Дарья пробилась к конвойным и в нескольких шагах от себя, за мокрым крупом лошади конвоира увидела зачугуневшее от побоев лицо Ивана Алексеевича.
Чудовищно распухшая голова его со слипшимися в сохлой крови волосами была вышиной с торчмя поставленное ведро. Кожа на лбу вздулась и потрескалась, щеки багрово лоснились, а на самой макушке, покрытой студенистым месивом, лежали шерстяные перчатки. Он, как видно, положил их на голову, стараясь прикрыть сплошную рану от жалящих лучей солнца, от мух и кишевшей в воздухе мошкары. Перчатки присохли к ране, да так и остались на голове...
Он затравленно озирался, разыскивая и боясь найти взглядом жену или своего маленького сынишку, хотел обратиться к кому-нибудь с просьбой, чтобы их увели отсюда, если они тут. Он уже понял, что дальше Татарского ему не уйти, что здесь он умрет, и не хотел, чтобы родные видели его смерть, а самую смерть ждал со всевозраставшим жадным нетерпением.
Ссутулясь, медленно и трудно поворачивая голову, обводил он взглядом знакомые лица хуторян и ни в одном встречном взгляде не прочитал сожаления или сочувствия, — исподлобны и люты были взгляды казаков и баб.
Защитная вылинявшая рубаха его топорщилась, шуршала при каждом повороте. Вся она была в бурых подтеках стекавшей крови, в крови были и ватные стеганые красноармейские штаны, и босые крупные ноги с плоскими ступнями и искривленными пальцами. Дарья стояла против него. Задыхаясь от подступившей к горлу ненависти, от жалости и томительного ожидания чего-то страшного, что должно было совершиться вот-вот, сейчас, смотрела в лицо ему и никак не могла понять: видит ли он ее и узнает ли?
А Иван Алексеевич все так же тревожно, взволнованно шарил по толпе одним дико блестевшим глазом (другой затянула опухоль) и вдруг, остановившись взглядом на лице Дарьи, бывшей от него в нескольких шагах, неверно, как сильно пьяный, шагнул вперед. У него кружилась голова от большой потери крови, его покидало сознание, но это переходное состояние, когда все окружающее кажется нереальным, когда горькая одурь кружит голову и затемняет свет в глазах, беспокоило, и он с огромным напряжением все еще держался на ногах.
Увидев и узнав Дарью, шагнул, качнулся. Какое-то отдаленное подобие улыбки тронуло его некогда твердые, теперь обезображенные губы. И вот эта-то похожая на улыбку гримаса заставила сердце Дарьи гулко и часто забиться; казалось ей, что оно бьется где-то около самого горла.
Она подошла к Ивану Алексеевичу вплотную, часто и бурно дыша, с каждой секундой все больше и больше бледнея.
— Ну, здорово, куманек!
Звенящий, страстный тембр ее голоса, необычайные интонации в нем заставили толпу поутихнуть.
И в тишине глуховато, но твердо прозвучал ответ:
— Здорово, кума Дарья.
— Расскажи-ка, родненький куманек, как ты кумя своего... моего мужа...
— Дарья задохнулась, схватилась руками за грудь. Ей не хватало голоса.
Стояла полная, туго натянутая тишина, и в этом недобром затишном молчании даже в самых дальних рядах услышали, как Дарья чуть внятно докончила вопрос:
— ...как ты мужа моего, Петра Пантелеевича, убивал-казнил?
— Нет, кума, не казнил я его!
— Как же не казнил? — еще выше поднялся Дарьин стенящий голос. — Ить вы же с Мишкой Кошевым казаков убивали? Вы?
— Нет, кума... Мы его... я не убивал его...
— А кто же со света его перевел? Ну кто? Скажи!
— Заамурский полк тогда...
— Ты! Ты убил!.. Говорили казаки, что тебя видали на бугре! Ты был на белом коне! Откажешься, проклятый?
— Был и я в том бою... — Левая рука Ивана Алексеевича трудно поднялась на уровень головы, поправила присохшие к ране перчатки. В голосе его явственная оказалась неуверенность, когда он проговорил: — Был и я в тогдашнем бою, но убил твоего мужа не я, а Михаил Кошевой. Он стрелял его.
Я за кума Петра не ответчик.
— А ты, вражина, кого убивал из наших хуторных? Ты сам чьих детишков по миру сиротами пораспустил? — пронзительно крикнула из толпы вдова Якова Подковы.
И снова, накаляя и без того накаленную атмосферу, раздались истерические бабьи всхлипы, крик и голошенье по мертвому «дурным голосом»...
Впоследствии Дарья говорила, что она не помнила, как и откуда в руках ее очутился кавалерийский карабин, кто ей его подсунул. Но когда заголосили бабы, она ощутила в руках своих присутствие постороннего предмета, не глядя, на ощупь догадалась, что это — винтовка. Она схватила ее сначала за ствол, чтобы ударить Ивана Алексеевича прикладом, но в ладонь ее больно вонзилась мушка, и она перехватила пальцами накладку, а потом повернула, вскинула винтовку и даже взяла на мушку левую сторону груди Ивана Алексеевича.
Она видела, как за спиной его шарахнулись в сторону казаки, обнажив серую рубленую стену амбара; слышала напуганные крики: «Тю! Сдурела! Своих побьешь! Погоди, не стреляй!» И подталкиваемая зверино-настороженным ожиданием толпы, сосредоточенными на ней взглядами, желанием отомстить за смерть мужа и отчасти тщеславием, внезапно появившимся оттого, что вот сейчас она совсем не такая, как остальные бабы, что на нее с удивлением и даже со страхом смотрят и ждут развязки казаки, что она должна поэтому сделать что-то необычное, особенное, могущее устрашить всех, — движимая одновременно всеми этими разнородными чувствами, с пугающей быстротой приближаясь к чему-то предрешенному в глубине ее сознания, о чем она не хотела, да и не могла в этот момент думать, она помедлила, осторожно нащупывая спуск, и вдруг, неожиданно для самой себя, с силой нажала его.
Отдача заставила ее резко качнуться, звук выстрела оглушил, но сквозь суженные прорези глаз она увидела, как мгновенно — страшно и непоправимо - изменилось дрогнувшее лицо Ивана Алексеевича, как он развел и сложил руки, словно собираясь прыгнуть с большой высоты в воду, а потом упал навзничь, и с лихорадочной быстротой задергалась у него голова, зашевелились, старательно заскребли землю пальцы раскинутых рук... Дарья бросила винтовку, все еще не отдавая себе ясного отчета в том, что она только что совершила, повернулась спиной к упавшему и неестественным в своей обыденной простоте жестом поправила головной платок, подобрала выбившиеся волосы.
— А он еще двошит... — оказал один из казаков, с чрезмерной услужливостью сторонясь от проходившей мимо Дарьи.
Она оглянулась, не понимая, о ком и что это такое говорят, услышала глубокий, исходивший не из горла, а откуда-то, словно бы из самого нутра, протяжный на одной ноте стон, прерываемый предсмертной икотой. И только тогда осознала, что это стонет Иван Алексеевич, принявший смерть от ее руки. Быстро и легко пошла она мимо амбара, направляясь на площадь, провожаемая редкими взглядами.
Внимание людей переметнулось к Антипу Бреховичу. Он, как на учебном смотру, быстро, на одних носках, подбегал к лежавшему Ивану Алексеевичу, почему-то пряча за спиной оголенный ножевой штык японской винтовки.
Движения его были рассчитаны и верны. Присел на корточки, направил острие штыка в грудь Ивана Алексеевича, негромко сказал:
— Ну, издыхай, Котляров! — и налег на рукоять штыка со всей силой.
Трудно и долго умирал Иван Алексеевич. С неохотой покидала жизнь его здоровое, мослаковатое тело. Даже после третьего удара штыком он все еще разевал рот, и из-под ощеренных, залитых кровью зубов неслось тягуче-хриплое:
— А-а-а!..
— Эх, резак, к чертовой матери! — отпихнув Бреховича, сказал вахмистр, начальник конвоя, и поднял наган, деловито прижмурив левый глаз, целясь.
После выстрела, послужившего как бы сигналом, казаки, допрашивавшие пленных, начали их избивать. Те кинулись врассыпную. Винтовочные выстрелы, перемежаясь с криками, прощелкали сухо и коротко...
Через час в Татарский прискакал Григорий Мелехов. Он насмерть загнал коня, и тот пал по дороге из Усть-Хоперской, на перегоне между двумя хуторами. Дотащив на себе седло до ближайшего хутора, Григорий взял там плохонькую лошаденку. И опоздал... Пешая сотня татарцев ушла бугром на Усть-Хоперские хутора, на грань Усть-Хоперского юрта, где шли бои с частями красной кавалерийской дивизии. В хуторе было тихо, безлюдно. Ночь темной ватолой крыла окрестные бугры, Задонье, ропчушие тополя и ясени...
Григорий въехал на баз, вошел в курень. Огня не было. В густой темноте звенели комары, тусклой позолотой блестели иконы в переднем углу. Вдохнув с детства знакомый, волнующий запах родного жилья, Григорий спросил:
— Есть кто там дома? Маманя! Дуняшка!
— Гриша! Ты, что ли? — Дуняшкин голос из горенки.
Шлепающая поступь босых ног, в вырезе дверей белая фигура Дуняшки, торопливо затягивающей поясок исподней юбки.
— Чего это вы так рано улеглись? Мать где?
— У нас тут... Дуняшка замолчала. Григорий услышал, как она часто, взволнованно дышит.
— Что тут у вас? Пленных давно прогнали?
— Побили их.
— Ка-а-ак?..
— Казаки побили... Ох, Гриша! Наша Дашка, стерва проклята-я... — в голосе Дуняшки послышались негодующие слезы, — ...она сама убила Ивана Алексеевича... стрельнула в него...
— Чего ты мелешь?! — испуганно хватая сестру за ворот расшитой рубахи, вскричал Григорий.
Белки Дуняшкиных глаз сверкнули слезами, и по страху, застывшему в ее зрачках, Григорий понял, что он не ослышался.
— А Мишка Кошевой? А Штокман?
— Их не было с пленными. Дуняшка коротко, сбивчиво рассказала о расправе над пленными, о Дарье.
— ...Маманя забоялась ночевать с ней в одной хате, ушла к соседям, а
Дашка откель-то явилась пьяная... Пьянее грязи пришла. Зараз спит...
— Где?
— В амбаре. Григорий вошел в амбар, настежь открыл дверь. Дарья, бесстыже заголив подол, спала на полу. Тонкие руки ее были раскинуты, правая щека блестела, обильно смоченная слюной, из раскрытого рта резко разило самогонным перегаром. Она лежала, неловко подвернув голову, левой щекой прижавшись к полу, бурно и тяжко дыша.
Никогда еще Григорий не испытывал такого бешеного желания рубануть.
Несколько секунд он стоял над Дарьей, стоная и раскачиваясь, крепко сцепив зубы, с чувством непреодолимого отвращения и гадливости рассматривая это лежащее тело. Потом шагнул, наступил кованым каблуком сапога на лицо Дарьи, черневшее полудужьями высоких бровей, прохрипел:
— Ггга-дю-ка! Дарья застонала, что-то пьяно бормоча, а Григорий схватился руками за голову и, гремя по порожкам ножнами шашки, выбежал на баз.
Этою же ночью, не повидав матери, он уехал на фронт.
— Книга 1 - Часть 1 - Глава 1 Книга 1 - Часть 1 - Глава 2 Книга 1 - Часть 1 - Глава 3 Книга 1 - Часть 1 - Глава 4 Книга 1 - Часть 1 - Глава 5 Книга 1 - Часть 1 - Глава 6 Книга 1 - Часть 1 - Глава 7 Книга 1 - Часть 1 - Глава 8 Книга 1 - Часть 1 - Глава 9 Книга 1 - Часть 1 - Глава 10 Книга 1 - Часть 1 - Глава 11 Книга 1 - Часть 1 - Глава 12 Книга 1 - Часть 1 - Глава 13 Книга 1 - Часть 1 - Глава 14 Книга 1 - Часть 1 - Глава 15 Книга 1 - Часть 1 - Глава 16 Книга 1 - Часть 1 - Глава 17 Книга 1 - Часть 1 - Глава 18 Книга 1 - Часть 1 - Глава 19 Книга 1 - Часть 1 - Глава 20 Книга 1 - Часть 1 - Глава 21 Книга 1 - Часть 1 - Глава 22 Книга 1 - Часть 1 - Глава 23 Книга 1 - Часть 2 - Глава 1 Книга 1 - Часть 2 - Глава 2 Книга 1 - Часть 2 - Глава 3 Книга 1 - Часть 2 - Глава 4 Книга 1 - Часть 2 - Глава 5 Книга 1 - Часть 2 - Глава 6 Книга 1 - Часть 2 - Глава 7 Книга 1 - Часть 2 - Глава 8 Книга 1 - Часть 2 - Глава 9 Книга 1 - Часть 2 - Глава 10 Книга 1 - Часть 2 - Глава 11 Книга 1 - Часть 2 - Глава 12 Книга 1 - Часть 2 - Глава 13 Книга 1 - Часть 2 - Глава 14 Книга 1 - Часть 2 - Глава 15 Книга 1 - Часть 2 - Глава 16 Книга 1 - Часть 2 - Глава 17 Книга 1 - Часть 2 - Глава 18 Книга 1 - Часть 2 - Глава 19 Книга 1 - Часть 2 - Глава 20 Книга 1 - Часть 2 - Глава 21 Книга 1 - Часть 3 - Глава 1 Книга 1 - Часть 3 - Глава 2 Книга 1 - Часть 3 - Глава 3 Книга 1 - Часть 3 - Глава 4 Книга 1 - Часть 3 - Глава 5 Книга 1 - Часть 3 - Глава 6 Книга 1 - Часть 3 - Глава 7 Книга 1 - Часть 3 - Глава 8 Книга 1 - Часть 3 - Глава 9 Книга 1 - Часть 3 - Глава 10 Книга 1 - Часть 3 - Глава 11 Книга 1 - Часть 3 - Глава 12 Книга 1 - Часть 3 - Глава 13 Книга 1 - Часть 3 - Глава 14 Книга 1 - Часть 3 - Глава 15 Книга 1 - Часть 3 - Глава 16 Книга 1 - Часть 3 - Глава 17 Книга 1 - Часть 3 - Глава 18 Книга 1 - Часть 3 - Глава 19 Книга 1 - Часть 3 - Глава 20 Книга 1 - Часть 3 - Глава 21 Книга 1 - Часть 3 - Глава 22 Книга 1 - Часть 3 - Глава 23 Книга 1 - Часть 3 - Глава 24 Книга 2 - Часть 4 - Глава 1 Книга 2 - Часть 4 - Глава 2 Книга 2 - Часть 4 - Глава 3 Книга 2 - Часть 4 - Глава 4 Книга 2 - Часть 4 - Глава 5 Книга 2 - Часть 4 - Глава 6 Книга 2 - Часть 4 - Глава 7 Книга 2 - Часть 4 - Глава 8 Книга 2 - Часть 4 - Глава 9 Книга 2 - Часть 4 - Глава 10 Книга 2 - Часть 4 - Глава 11 Книга 2 - Часть 4 - Глава 12 Книга 2 - Часть 4 - Глава 13 Книга 2 - Часть 4 - Глава 14 Книга 2 - Часть 4 - Глава 15 Книга 2 - Часть 4 - Глава 16 Книга 2 - Часть 4 - Глава 17 Книга 2 - Часть 4 - Глава 18 Книга 2 - Часть 4 - Глава 19 Книга 2 - Часть 4 - Глава 20 Книга 2 - Часть 4 - Глава 21 Книга 2 - Часть 5 - Глава 1 Книга 2 - Часть 5 - Глава 2 Книга 2 - Часть 5 - Глава 3 Книга 2 - Часть 5 - Глава 4 Книга 2 - Часть 5 - Глава 5 Книга 2 - Часть 5 - Глава 6 Книга 2 - Часть 5 - Глава 7 Книга 2 - Часть 5 - Глава 8 Книга 2 - Часть 5 - Глава 9 Книга 2 - Часть 5 - Глава 10 Книга 2 - Часть 5 - Глава 11 Книга 2 - Часть 5 - Глава 12 Книга 2 - Часть 5 - Глава 13 Книга 2 - Часть 5 - Глава 14 Книга 2 - Часть 5 - Глава 15 Книга 2 - Часть 5 - Глава 16 Книга 2 - Часть 5 - Глава 17 Книга 2 - Часть 5 - Глава 18 Книга 2 - Часть 5 - Глава 19 Книга 2 - Часть 5 - Глава 20 Книга 2 - Часть 5 - Глава 21 Книга 2 - Часть 5 - Глава 22 Книга 2 - Часть 5 - Глава 23 Книга 2 - Часть 5 - Глава 24 Книга 2 - Часть 5 - Глава 25 Книга 2 - Часть 5 - Глава 26 Книга 2 - Часть 5 - Глава 27 Книга 2 - Часть 5 - Глава 28 Книга 2 - Часть 5 - Глава 29 Книга 2 - Часть 5 - Глава 30 Книга 2 - Часть 5 - Глава 31 Книга 3 - Часть 6 - Глава 1 Книга 3 - Часть 6 - Глава 2 Книга 3 - Часть 6 - Глава 3 Книга 3 - Часть 6 - Глава 4 Книга 3 - Часть 6 - Глава 5 Книга 3 - Часть 6 - Глава 6 Книга 3 - Часть 6 - Глава 7 Книга 3 - Часть 6 - Глава 8 Книга 3 - Часть 6 - Глава 9 Книга 3 - Часть 6 - Глава 10 Книга 3 - Часть 6 - Глава 11 Книга 3 - Часть 6 - Глава 12 Книга 3 - Часть 6 - Глава 13 Книга 3 - Часть 6 - Глава 14 Книга 3 - Часть 6 - Глава 15 Книга 3 - Часть 6 - Глава 16 Книга 3 - Часть 6 - Глава 17 Книга 3 - Часть 6 - Глава 18 Книга 3 - Часть 6 - Глава 19 Книга 3 - Часть 6 - Глава 20 Книга 3 - Часть 6 - Глава 21 Книга 3 - Часть 6 - Глава 22 Книга 3 - Часть 6 - Глава 23 Книга 3 - Часть 6 - Глава 24 Книга 3 - Часть 6 - Глава 25 Книга 3 - Часть 6 - Глава 26 Книга 3 - Часть 6 - Глава 27 Книга 3 - Часть 6 - Глава 28 Книга 3 - Часть 6 - Глава 29 Книга 3 - Часть 6 - Глава 30 Книга 3 - Часть 6 - Глава 31 Книга 3 - Часть 6 - Глава 32 Книга 3 - Часть 6 - Глава 33 Книга 3 - Часть 6 - Глава 34 Книга 3 - Часть 6 - Глава 35 Книга 3 - Часть 6 - Глава 36 Книга 3 - Часть 6 - Глава 37 Книга 3 - Часть 6 - Глава 38 Книга 3 - Часть 6 - Глава 39 Книга 3 - Часть 6 - Глава 40 Книга 3 - Часть 6 - Глава 41 Книга 3 - Часть 6 - Глава 42 Книга 3 - Часть 6 - Глава 43 Книга 3 - Часть 6 - Глава 44 Книга 3 - Часть 6 - Глава 45 Книга 3 - Часть 6 - Глава 46 Книга 3 - Часть 6 - Глава 47 Книга 3 - Часть 6 - Глава 48 Книга 3 - Часть 6 - Глава 49 Книга 3 - Часть 6 - Глава 50 Книга 3 - Часть 6 - Глава 51 Книга 3 - Часть 6 - Глава 52 Книга 3 - Часть 6 - Глава 53 Книга 3 - Часть 6 - Глава 54 Книга 3 - Часть 6 - Глава 55 Книга 3 - Часть 6 - Глава 56 Книга 3 - Часть 6 - Глава 57 Книга 3 - Часть 6 - Глава 58 Книга 3 - Часть 6 - Глава 59 Книга 3 - Часть 6 - Глава 60 Книга 3 - Часть 6 - Глава 61 Книга 3 - Часть 6 - Глава 62 Книга 3 - Часть 6 - Глава 63 Книга 3 - Часть 6 - Глава 64 Книга 3 - Часть 6 - Глава 65 Книга 4 - Часть 7 - Глава 1 Книга 4 - Часть 7 - Глава 2 Книга 4 - Часть 7 - Глава 3 Книга 4 - Часть 7 - Глава 4 Книга 4 - Часть 7 - Глава 5 Книга 4 - Часть 7 - Глава 6 Книга 4 - Часть 7 - Глава 7 Книга 4 - Часть 7 - Глава 8 Книга 4 - Часть 7 - Глава 9 Книга 4 - Часть 7 - Глава 10 Книга 4 - Часть 7 - Глава 11 Книга 4 - Часть 7 - Глава 12 Книга 4 - Часть 7 - Глава 13 Книга 4 - Часть 7 - Глава 14 Книга 4 - Часть 7 - Глава 15 Книга 4 - Часть 7 - Глава 16 Книга 4 - Часть 7 - Глава 17 Книга 4 - Часть 7 - Глава 18 Книга 4 - Часть 7 - Глава 19 Книга 4 - Часть 7 - Глава 20 Книга 4 - Часть 7 - Глава 21 Книга 4 - Часть 7 - Глава 22 Книга 4 - Часть 7 - Глава 23 Книга 4 - Часть 7 - Глава 24 Книга 4 - Часть 7 - Глава 25 Книга 4 - Часть 7 - Глава 26 Книга 4 - Часть 7 - Глава 27 Книга 4 - Часть 7 - Глава 28 Книга 4 - Часть 7 - Глава 29 Книга 4 - Часть 8 - Глава 1 Книга 4 - Часть 8 - Глава 2 Книга 4 - Часть 8 - Глава 3 Книга 4 - Часть 8 - Глава 4 Книга 4 - Часть 8 - Глава 5 Книга 4 - Часть 8 - Глава 6 Книга 4 - Часть 8 - Глава 7 Книга 4 - Часть 8 - Глава 8 Книга 4 - Часть 8 - Глава 9 Книга 4 - Часть 8 - Глава 10 Книга 4 - Часть 8 - Глава 11 Книга 4 - Часть 8 - Глава 12 Книга 4 - Часть 8 - Глава 13 Книга 4 - Часть 8 - Глава 14 Книга 4 - Часть 8 - Глава 15 Книга 4 - Часть 8 - Глава 16 Книга 4 - Часть 8 - Глава 17 Книга 4 - Часть 8 - Глава 18 —
Ибо в те дни будет такая скорбь, какой не было от начала творения…
даже доныне и не будет… Предаст же брат брата на смерть, и отец детей;
и восстанут дети на родителей и умертвят их.
Из Евангелия
Среди героев «Тихого Дона» именно на долю Григория Мелехова
выпадает быть нравственным стержнем произведения, воплотившего в себя
основные черты мощного народного духа. Григорий - молодой казак,
удалец, человек с большей буквы, но в то же время он человек не без
слабостей, тому в подтверждение его безрассудная страсть к замужней
женщине - Аксинье, которую он не в силах побороть.
Григорий Мелехов и Аксинья Астахова.
Судьба Григория стала символом трагических судеб русского
казачества. И потому, проследив весь жизненный путь Григория Мелехова,
начиная с истории рода Мелеховых, можно не только раскрыть причины его
бед и потерь, но и приблизиться к пониманию сущности той исторической
эпохи, чей глубокий и верный облик мы находим на страницах «Тихого
Дона», можно многое осознать в трагической судьбе казачеств и русского
народа в целом.
Григорий немало унаследовал от своего деда Прокофия: вспыльчивый,
независимый характер, способность к нежной, самозабвенной любви. Кровь
бабки «турчанки» проявилась не только во внешнем облике Григория, но и
в его жилах, и на полях боёв, и в строю. Воспитанный в лучших традициях
русского казачества, Мелехов смолоду берёг казачью честь, понимаемую им
шире, чем просто военная доблесть и верность долгу. Основное его
отличие, от простых казаков, заключалось в том, что его нравственное
чувство не позволяло ему ни делить свою любовь между женой и Аксиньей,
ни участвовать в казачьих грабежах и расправах. Создаётся такое
впечатление, что эта эпоха, посылающая Мелехову испытания, старается
уничтожить, либо сломить непокорного, гордого казака.
Григорий Мелехов в атаке в Первую мировую войну.
Озверения, вызванного гражданской войной, Григорий не приемлет. И в конечном счете оказывается чужим во всех враждующих станах. Он
начинает сомневаться, ту ли правду ищет. Мелехов думает о красных: "Они воюют, чтобы им лучше жить, а мы за свою хорошую жизнь воевали... Одной правды нету в жизни. Видно, кто кого одолеет, тот того и сожрет... А я дурную правду искал. Душой болел, туда-сюда качался... В старину, слышно, Дон татары обижали, шли отнимать землю, неволить. Теперь - Русь. Нет! Не помирюсь я! Чужие они мне и всем-то казакам". Чувство общности испытывает он только с земляками казаками, особенно в пору Вёшенского восстания. Мечтает о том, чтобы казаки были независимы и от большевиков и от "кадетов", но быстро понимает, что никакой "третьей силе" в борьбе красных и белых не остается места. В белоказачьей армии атамана Краснова Григорий Мелехов служит без воодушевления. Здесь он видит и грабеж, и насилия над пленными, и нежелание казаков воевать за пределами области Войска Донского, и сам разделяет их настроения. И так
же без энтузиазма воюет Григорий с красными после соединения вёшенских повстанцев с войсками генерала Деникина. Офицеры, задающие тон в Добровольческой армии, для него люди не просто чужие, но и враждебные. Недаром врагом становится и есаул Евгений Листницкий, которого Григорий за связь с Аксиньей избивает до полусмерти. Мелехов предчувствует поражение белых и не слишком печалится по этому поводу. По большому счету война ему уже надоела, а исход едва ли не безразличен. Хотя в дни отступления "временами у него рождалась смутная надежда на то, что опасность заставит распыленные, деморализованные и враждующие между собою силы белых объединиться, дать отпор и опрокинуть победоносно наступающие красные части".
Вступление
В романе Шолохова «Тихий Дон», по подсчётам исследователей творчества писателя, встречается более 880 действующих лиц. Около 30 из них играют значительную роль в повествовании. Среди главных героев «Тихого Дона» Шолохова, можно выделить: Григория Мелехова, Аксинью Астахову, Наталью Мелехову, Петра Мелехова, Степана Астахова, Пантелея Прокофьевича Мелехова. Этот список можно продолжать. Но мы решили рассмотреть только судьбу героев, которых перечислили выше.
Характеристика Главных героев романа «Тихий Дон»
Аксинья Астахова
– одна из главных героинь «Тихого Дона», соседка и возлюбленная Григория Мелехова. В восемнадцать лет Аксинья была выдана замуж за Степана Астахова, но брак не принёс ей счастья. Степан, узнав, что жена досталась ему «нечистой», с первого дня супружества стал избивать её. Кроме того, он пил и постоянно изменял женщине. Рождение малыша, казалось бы, должно было изменить отношение Степана к Аксинье, но ребёнок вскоре умирает, и мучения героини продолжаются.
Аксинью начинает преследовать сосед, Григорий Мелехов. Вначале женщина не принимает ухаживаний парня, но постепенно тоже проникается к нему нежными чувствами. Герои романа «Тихий Дон» вступают в любовную связь, которая, с перерывами, продолжается на протяжении всего произведения. Жизнь Аксиньи заканчивается трагично. По пути на Кубань, её настигает случайная пуля, и героиня погибает.
Степан Астахов
– муж Аксиньи, сосед Мелеховых. Положительным этого героя назвать никак нельзя. Хотя он сам постоянно пьянствует и ходит по «желмеркам», Степан регулярно бьёт свою жену за то, что она досталась ему «порченой». Узнав о связи Аксиньи с Григорием, Степан проникается ненавистью ко всем Мелеховым. Ссора с Петром во время поездки из лагеря перерастает в настоящую вражду после спасения братьями Мелеховыми Аксиньи, которую Степан избивает на улице.
Во время первой Мировой войны Астахова спасает от смерти Григорий, которого Степан поклялся убить. Впоследствии Степан разговаривает с Григорием, даже сидит с ним за одним столом. Но Астахов и Мелехов в душе никогда не примиряются друг с другом. Не найдя своего места на хуторе при новой власти, Степан уезжает в Крым.
Григорий Мелехов
– центральное действующее лицо «Тихого Дона» и самый сложный персонаж романа. Именно его судьба приковывает внимание читателя. Вначале произведения Григорий ведёт обычную жизнь хуторского парня. Днём он помогает отцу по хозяйству, а вечером ходит на «игрища». Единственное, что нарушает размеренное течение его жизни – любовь к Аксинье Астаховой.
Всё меняет сначала служба в армии, а затем первая Мировая война. Попадая на фронт, Григорий сталкивается с насилием и несправедливостью, которые не может принять его душа. Героя привлекают идеи Гаранжи, а затем Чубатого, и он переходит на сторону красных. Но и здесь его постигает разочарование. Последней каплей становится расстрел молодых офицеров во главе с Чернецовым. Григорий уходит от красных и участвует в казачьем восстании, а затем оказывается в банде Фомина.
До конца произведения Григорий Мелехов находится в поиске своего пути. Устав от войны, он стремится к спокойной жизни. Но судьба не даёт ему шансов на счастье. Аксинья, возлюбленная Григория, погибает, и герой, полностью опустошённый, не дожидаясь амнистии, возвращается в родной хутор к сестре и сыну.
Наталья Мелехова
– дочь зажиточного казака Мирона Григорьевича Коршунова, выданная замуж за Григория Мелехова. Наталья полюбила мужа всей душой, только он не отвечает ей взаимностью. В «Тихом Доне» герои несколько раз пытаются наладить свою жизнь, но безрезультатно. Григорий, женившийся на Наталье не по любви, а по требованию отца, не может забыть Аксинью. Наталья даже пытается покончить с собой, не выдержав позора и душевных мук.
Только рождение детей даёт героине силы и наполняет её жизнь новым смыслом. Судьба Натальи, как и многих других персонажей романа, трагична. Узнав от Дарьи, что Григорий вновь встречается с Аксиньей, она решает избавиться от беременности и умирает от потери крови.
Пётр Мелехов
– старший сын Пантелея Пркофьевича и Василисы Ильиничны, брат Григория. В мирные годы Пётр проявляет себя как человек мягкий, любящий своих родных, особенно младшего брата. Так, Пётр не задумываясь, помогает ему спасать Аксинью от озверевшего Степана Астахова, предупреждает его о последствиях связи с Аксиньей.
Резко меняется Пётр, попадая на войну. В отличие от Григория, для него нет сомнений, на чьей он стороне. Герой становится жестоким и жадным. Легко убивает врагов, не брезгует мародёрством, отправляя в хутор целые возы с награбленным добром. Жизнь Петра обрывается около оврага, недалеко от хутора, где он с другими односельчанами вступает в бой с красными. Петра, захваченного в плен, расстреливает Михаил Кошевой.
Пантелей Прокофьевич Мелехов
– глава семьи Мелеховых, отец Григория и Петра. Властный и часто несдержанный, он не терпит никаких возражений со стороны домашних, нередко «уча» их не только словом, но и делом.
Старший Мелехов всю жизнь живёт интересами семьи. Именно его усилиями дом Мелеховых становится одним из самых зажиточных в хуторе. Он удачно, как ему кажется, женит сыновей, радуется их успехам на военной службе.Только переживания за детей подкашивают его силы, лишают былой власти в доме. И умирает он «уйдя в отступы» на чужбине, вдали от всего, что было дорого ему при жизни.
Заключение
Как видим, в романе «Тихий Дон» персонажи, играющие основную роль в повествовании, в большинстве своём, заканчивают жизнь трагически. Исторические события, происходящие в стране, коренным образом меняют судьбу людей, зачастую ломая её. Герои Шолохова, попавшие в водоворот истории, также не могут остаться в стороне.
Тест по произведению
Часть шестая
В апреле 1918 г. был завершен раздел Области Войска Донского. К концу апреля Дон был на две трети оставлен красными. В связи с этим наметилась необходимость создания областной власти, в Новочеркасске был назначен сбор Временного донского правительства и делегатов от станиц и войсковых частей. На станичном сборе в числе остальных делегатов на круг был выбран и Пантелей Прокофьевич; его сват, Мирон Григорьевич Коршунов, стал хуторским атаманом. 3 мая на вечернем заседании войсковым атаманом был избран генерал Краснов. Законы, предложенные Красновым, представляли собой наспех переделанные старые. Даже флаг напоминал прежний: синяя, красная и желтая продольные полосы (казаки, иногородние и калмыки). Только герб в угоду казачьему тщеславию был новым.
Казаки воевали по-прежнему неохотно. Сотня Петра Мелехова продвигалась через хутора и станицы к северу. Красные где-то правее шли, не принимая боя.
Мишка Кошевой был снят с этапа благодаря мольбам матери и направлен отарщиком. Жить в степи под открытым небом, вдали от войны и ненависти поначалу нравилось Мишке. Но вскоре Мишка понял, что не имеет права наслаждаться спокойствием в столь тяжелые времена, и стал чаще наведываться к соседу, казаку Солдатову. Казаки сблизились, не раз вместе сидели перед уютным костерком, деля добытую Солдатовым дичь.
Месяц отслужил Михаил Кошевой на отводах, за примерную работу был отозван в станицу, затем направлен в штрафную сотню. На фронте пытался перебежать к красным, но побег не удался.
За время отступления из Ростова на Кубань есаул Евгений Листницкий был ранен два раза. Получил отпуск, но остался в Новочеркасске. Отдыхал он у своего однополчанина ротмистра Горчакова, ушедшего в отпуск одновременно с Евгением. Познакомился с необыкновенно обаятельной женщиной, женой товарища, Ольгой Николаевной. Листницкий увлекся Ольгой Николаевной.
Вскоре Горчаков и Листницкий покинули Новочеркасск, влились в ряды Добровольческой армии, готовящейся к масштабному наступлению. В первом же бою ротмистр Горчаков был смертельно ранен.
Перед смертью просил Евгения не оставить Ольгу Николаевну. Листницкий дал обещание товарищу жениться на вдове. Обещание свое выполнил, вернувшись в Новочеркасск после тяжелого ранения. К службе Листницкий был уже не годен: ему ампутировали руку. Выполнив приличия траура, Листницкий и Ольга Николаевна поженились.
Листницкий привез жену в Ягодное. Осунувшейся, но все равно еще милой Ольге Ягодное понравилось тишиной, свекор согрел ее своим теплым отношением, своей немного старомодной галантностью. Среди дворни Ольга Николавевна сразу выделила красавицу горничную («вызывающе красива»).
С приездом молодой женщины все в доме преобразилось: прежде ходивший по дому в ночной рубахе старый пан приказал извлечь из сундуков пропахшие нафталином сюртуки и генеральские, навыпуск, брюки. Сам он заметно помолодел, посвежел, удивляя сына неизменно выбритыми щеками. Аксинья же чувствовала близость развязки, с ужасом ждала конца.
Листницкий намеревался расстаться с Аксиньей. Разговор с отцом подтолкнул нерешительного Листницкого к действиям. Несмотря на то что беседа Лисицокго по душам с Аксиньей закончилась новой между ними близостью, ей было предложено поскорее покинуть Ягодное, взяв отступное.
К тому времени в хутор Татарский вернулся бежавший из плена Степан Астахов. Статный, широкоплечий, в пиджаке городского покроя и фетровой шляпе, был он совсем не похож на того хуторского Степана, которого раненым оставили казаки на поле битвы. Мишка Кошевой, встретив Астахова на дороге к хутору, не сразу признал в нем своего соседа, нежданно-негаданно приехавшего из самой Германии. С Аксиньей Степан решил помириться, вычеркнуть из памяти все прошлые обиды. Аксинья вернулась к законному мужу.
Казаки воевали неохотно. В это время дома не хватало рабочих рук, женщины и старики не справлялись с повседневной тяжелой работой, от которой к тому же отрывали их назначения в обывательские подводы, доставлявшие фронту боеприпасы и продовольствие. Краснов заигрывал с иностранными представителями. Устраивал банкеты и смотры, где демонстративно целовал своих казаков, а в это время шли расстрелы, продолжалась братоубийственная война.
Краснов гарантировал Германии право вывоза продовольствия, право на льготы в размещении капиталов по донским предприятиям промышленности и торговли. Взамен он просил поддержки по устройству самостоятельной федерации Доно-Кавказского союза, прочил признать границы Всевеликого Войска Донского, помочь разрешению спора между Украиной и Войском Донским, оказать давление на Москву, заставив очистить пределы держав Доно-Кавказского союза. Это послание было холодно принято казачьим правительством. Наметились разногласия Краснова с командованием Добровольческой армии, которое расценивало союз с немцами как измену. Добровольческая армия отказалась от совместного похода на Царицын, а Краснов не поддержал предложения Деникина о слиянии армий и установлении единого командования.
Недовольство в рядах Донской армии росло. Сотня Григория Мелехова вошла в полосу непрерывных боев. Превосходство казаки одерживали лишь потому, что противостояли им морально шаткие части из недавно мобилизованных красноармейцев прифронтовых земель. Но стоило вступить в бой рабочему полку, матросскому отряду или коннице, как инициатива переходила в руки Красной Армии. Первоначальное любопытство Григория - с кем же приходится воевать, кто такие эти московские рабочие? - уступило место все возрастающей ненависти и злобе. Это они, чужаки, вторглись в его жизнь, оторвали от земли. Такое чувство завладевало большинством казаков. Бои становились все более ожесточенными.
Поразила Григория встреча с отцом, приехавшим с обозой. Пантелей Прокофьевич с удовольствием отправлялся с обывательскими подводами, перед этим заезжая к Петру, разживался там «товаром», теперь за тем же заявился и к младшему сыну. Григорий его оборвал, согласившись дать только винтовку. Однако хозяйственный Пантелей Прокофьевич, дождавшись утреннего отъезда сына, дочиста обобрал гостеприимных хозяев, прихватив даже банный котел.
Григорий прекрасно понимал настроения казаков: отогнать красных за пределы земель Войска Донского и разойтись по домам, отстоять свое, а чужое казаку не требуется, за чужое казак голову класть не намерен. Он знал, что не будет никакой затяжной войны, что к зиме сломается фронт, исчезнет, так как на пределе терпение казаков, все сильнее расходятся их пути с офицерскими, их интересы с интересами власть имущих.
С середины ноября началось активное наступление красных. Казачьи части все упорнее теснили к железной дороге. Наступил перелом, и Григорий отчетливо осознал, что отступление остановить уже не удастся.
Григорий самовольно покидает полк. Он решает пожить дома и присоединиться к отступающим войскам, когда те будут проходить мимо. Петр Мелехов, который служил в 28-м полку хорунжим, вместе с полком добрался до Вешенской, а уже оттуда, не выдержав, сбежал домой. Почти все татарские казаки, бывшие на Северном фронте, вернулись в хутор.
В ночь после возвращения Петра, расстроенного большевистскими выступлениями на митинге в станице Вешенской, в курене Мелеховых проходил семейный совет. Никто не ждал милости от советской власти по отношению к казакам-офи- церам, поэтому решили отступать. Но из хутора они так и не вышли. Оставить все добро, живность и тем более своих женщин на разорение красным они не могли. Казачья бережливость взяла свое, решено было остаться. И жизнь на хуторе вошла в свое обычное русло. Волновало только появление красноармейцев. Красноармейцы толпой валили вдоль улицы, пятеро завернули к базу Мелеховых, остановились у них на ночь. С одним из них сразу не сложились отношения у Григория. Взбешенный убийством цепной собаки, принадлежавшей Мелеховым, и необходимостью молчать при этом, Григорий с ненавистью провожал пожилого красноармейца взглядом. Красноармеец Александр Тюрников отвечал ему тем же, постоянно задирая и поддразнивая хозяина. Второй же, рослый и рыжебровый, своего товарища останавливал, одергивал.
В другой раз наведывались в хутор советские войска за лошадьми, но здесь хитрый Пантелей Прокофьевич выход нашел, забив под копыта коням по гвоздю, - хромают.
Фронт прошел, отгремели бои. В хуторе Татарском установилась советская власть, заправляли всем избранные на хуторском сборе Иван Алексеевич (председатель, «красный атаман»), Мишка Кошевой и Давыдка-вальцовщик. Оружие казакам велели сдать, неподчинившимся - расстрел.
Пошел слух, что не так страшен прокатившийся фронт, как идущие ему вдогон по станицам и хуторам комиссии и трибуналы: охраняли большевики свою власть, чиня расправы над бывшими казачьими офицерами и атаманами.
Петр Мелехов отправился к своему бывшему однополчанину Фомину, в прошлом дезертиру с немецкого фронта, теперь красному командиру. Собрался с подарками жизнь свою выкупать.
Заступничество Фомина действительно помогло позднее Мелеховым.
На какой-то момент оно отсрочило арест не только Петра, но и Григория, которого обоснованно Иван Алексеевич считал одним из самых опасных людей для советской власти.
Арестовали в хуторе Татарском семерых стариков. В их числе оказался бывший атаман, сват Мелеховых, Мирон Григорьевич Коршунов. Всех семерых расстреляли. Хуторяне ужаснулись.
В это время в хутор возвращается постаревший, осунувшийся Иосиф Давидович Штокман. Очень хуторское правление нуждалось в таком человеке, потому так и обрадовались его появлению Иван Алексеевич и Мишка Кошевой. Но не все начинания Штокмана проходили на хуторе. Так, Иосиф Давидович только распугал собрание казаков предложением распределить кулацкое добро по самым бедным казацким семьям.
Именно Штокман указал на ошибочность отвода ареста Петра, Григория и Пантелея Прокофьевича Мелеховых. Два офицера, сражавшихся против советской власти, и делегат круга - самые страшные враги (слишком уважают их хуторяне, а так как их двор всегда был одним из самых зажиточных, то ясно, что сами они добровольно со своим добром не расстанутся). Однако арестовать Мелеховых сразу не удалось.
Началось казачье восстание. Первым восстал хутор Красноярский Еланской станицы: решили казаки после очередного ареста отстоять своих стариков («с ними расправятся, а потом и за нас возьмутся»). Затем, когда восстание разлилось по всей Области Войска Донского, была сформирована структура власти. Вопрос этот мало волновал боевых казаков: они сохранили советы, окружной исполком, даже оставили некогда ругательное слово «товарищ», старая форма обрела «новое содержание». Был выдвинут лозунг: «За Советскую власть, но против коммуны, расстрелов и грабежей».
Погиб от рук Мишки Кошевого Петр Мелехов, сдавшийся на милость победивших его красноармейцев. Участвовали в бою все жители хутора Татарского (старики, женщины, дети). Красноармейцев пропустили через хутора, как в старину через строй пропускали солдат, добили их в хуторе Татарском. Началось с убийства Котлярова.
Григорий, до которого дошло известие о сдаче Сердобского полка, заспешил на спасение своих соседей Кошевого и Ивана Алексеевича. Он знал, что они были свидетелями смерти брата, хотел уберечь их от смерти, а заодно и выяснить, кто же убил Петра. В Татарский он опоздал. Дома его встретила перепуганная Дуняша, она и рассказала ему о гибели Котлярова от руки Дарьи.
Григорий уехал с хутора, даже не повидавшись с матерью. Мелехов тяжело переживал смерть брата, не ожидал он, что придется вот так рано навсегда им распрощаться. С этого момента Григорий Мелехов, получивший повышение по службе (он уже командовал целой дивизией т. е. занимал генеральскую должность), не знал удержу в бою. Григорий часто сам вел своих казаков в атаку.
Однажды твердо понял Григорий, что оказалось казачество между двух жерновов: с одной стороны - красные, которые никогда не простят этого бунта, а с другой - расплата от белогвардейцев, которые никогда не забудут оставленного большевикам фронта и жизни хуторов под Советской властью. И нет у казака выбора. Осознавая постепенно все это, запил Григорий.
В одном бою рванул Григорий в обычном своем бессознательном состоянии на беспрерывно строчащие красноармейские пулеметы. В какое-то мгновение почувствовал, что сотня его не поддержала, что несется он в бой совершенно один. Но остановиться не было уже никакой возможности. И, жестоко изрубив четырех матросов, бросился Григорий вдогонку за пятым, но перехватили Мелехова подоспевшие казаки. Григорий жалел, что не всех дорубил; вдруг упал с коня и, рыдая, стал кататься по земле и умолять убить его. Даже гибель брата и многих друзей не смогла развить в Григории той сознательной жестокости, которой гордились другие казаки.
Мучился Григорий от этого двойственного чувства все больше и, до конца выжатый войной, заболел, выпросил отпуск и уехал на хутор. Перед отъездом успел Мелехов совершить еще один странный поступок: услышав о беспрерывно продолжающихся арестах в Вешенской семей ушедших с красноармейцами казаков, ворвался в тюрьму и, угрожая оружием, распустил всех напуганных женщин, стариков и детей, справедливо полагая, что не с ними сейчас воюют его товарищи.
Пять дней прожил в Татарском Григорий. За это время успел он посеять себе и теще несколько десятин хлеба и собрался в дорогу только тогда, когда пришел в хутор стосковавшийся по хозяйству отец. Третье возвращение Григория на родную землю было самым безрадостным. Наталья, наслышанная о его гуляньях, встретила мужа сдержанно, холодно.
Бросился Григорий от отчаяния за последней помощью к Аксинье. Снова завязались их жизни в крепкий узелок. Но и эта возобновленная связь не принесла ничего, кроме всколыхнувшейся Аксиньиной надежды.
Не восстановив душевных сил, уехал Григорий обратно в дивизию. К этому моменту восстание замкнулось в границах Верхнедонского округа, стало ясно, что долго защищать родные курени казакам не придется: Красная Армия развернется с Донца и раздавит повстанцев. Командование особенно опасалось массового дезертирства в момент полевых работ.
Тогда-то и произошло событие, временно поднявшее настроение донского командования: на сторону восставших перешел Сердобский полк под руководством бывших офицеров царской армии штабс-капитана Вороновского и поручика Волкова. Приставший к этому полку Штокман ощутил настрой красноармейцев и после разговора с комиссаром отослал Мишку Кошевого в штаб с донесением. Сделал он это поздно, на следующее утро полк был окружен казаками, и солдаты Добровольно сдались, большинство вместе с оружием. Штокмана застрелили на митинге, на котором и было принято решение о сдаче, остальные двадцать четыре коммуниста полка были арестованы, а Мишка Кошевой спасся только благодаря заданию Штокмана.
Даже эта победа не имела уже никакого значения в общем ходе истории казачьего восстания. Чувствуя близость поражения, Кудинов втайне от казаков пошел на соглашение с командованием Добровольческой армии.
Решено было перебираться на другую сторону Дона, что и посоветовал Григорий своей семье. Ильинична и Наталья уйти из хутора, как наказывал Григорий, не смогли: Наталья тяжело заболела, лежала *в горячке, а свекровь не могла бросить любимую невестку. За Дон перебрались Дуняшка с детьми и Дарья. Пантелей Прокофьевич поджидал красных среди хуторских пластунов под Татарским. Аксинья, собрав свои пожитки, приехала в Вешенскую, где остановилась поначалу у своей тетки.
22 мая началось отступление повстанческих войск. Население хуторов в панике устремилось к Дону.
Здесь искали:
- тихий Дон 6 часть краткое содержание
- тихий дон 6 часть
